— Вашего Кощеева вчера убили, — обрадовал Любимов, проверяя брилевские карманы.
— Кощея?.. Где? — опустил руки Брилев.
— В Летнем саду.
— Так вы что думаете, это мы? — заволновался Брилев. Сыграть волнение удалось, кажется, убедительно. Брилев даже хотел краем глаза в зеркало заглянуть, но зеркало оказалось вне поля видимости.
— Пусть лошадь думает. У нее голова большая. А мы проверяем… Вась, ну что? Тут пусто.
— Вроде пусто, — нехотя согласился Рогов. — А Коротченко — что за парень?
— Жека? — переспросил Стукалов. — Нормальный пацан.
— Ладно, погнали… — кивнул Любимов. Он обернулся к Брилеву: — Собирайся давай…
— Я… — побледнел Брилев. — Куда? Почему?
— По кочану… Машину твою посмотрим.
В «тойоте» ничего подозрительного не обнаружилось. Но Брилев спускался с оперативниками по лестнице как-то суетливо, и Любимов насторожился. А поэтому обыск в автомобиле произвел со всей возможной тщательностью. Не забывая поглядывать на Брилева — вдруг чем-то выдаст себя. Но Вадим уже успокоился и даже причесался пятерней, сверяясь с боковым зеркальцем.
— Ладно, гуляй пока… — разрешил Жора.
Брилев шустро устремился в магазин «Продукты», расположенный буквально в соседней парадной.
Рогов и Любимов отправились к оперативной машине, припаркованной рядом с открытым таксофоном с разбитыми стеклами. Трубка и наборный диск были выдраны с корнем — вандалы попались упорные.
— Хулиганье ночью шарилось, — кивнул Рогов. — Может, это наши орлы? По дороге за водкой…
— Если и так, то вряд ли они об этом помнят, — ухмыльнулся Любимов. — Пьянь хренова… Слушай, может, в саду и впрямь «хулиганка»?.. Сделал старик кому-нибудь замечание и получил по чайнику.
— Вполне возможно, — кивнул Рогов. — Но Коротченко проверим. Для очистки совести. Где он живет?..
— На Гражданке. Пилить и пилить еще… Скорее, Гриша в районе накопает. Надо еще пожрать заскочить. Между прочим, я не завтракал, в животе урчит, — Любимов глянул на наручные часы. — Ого, уже почти полтретьего. Поехали… Чего стоишь?
Но Рогов медлил, разглядывая стекло разбитого таксофона.
— Ну да, стекла острые, — согласился Любимов, — порежется кто-нибудь… И что предлагаешь: в жилконтору идти? Или, может, мне застеклить собственноручно? Я умею. А убийцу кто ловить будет? Достоевский? И жрать охота…
Рогов молчал, теперь уставившись на часы Любимова. Тот удивился, вновь глянул на циферблат.
— Говорю же, полтретьего. Ты чего, Василий Иваныч? Застыл, как мумия в саркофаге… — уже всерьез обеспокоился Любимов.
— Тикалки, — наконец подал голос Вася.
— Что — тикалки?
— Там, на подоконнике. Пошли…
Рогов резко развернулся и двинул назад.
Брилев как раз заходил в парадное с четырьмя бутылками импортного пива.
Оперативники нагнали его уже на площадке второго этажа, когда Стукалов открыл дверь.
— Вы чего?.. — растерялся Брилев. Чертовы менты! Достали! Расслабиться не дадут!
— Соскучились, — бросил Любимов.
Рогов отодвинул Стукалова и быстро прошел в комнату. Приблизился к подоконнику. Так и есть. Ёшкин кот, чуть не проворонил…
— Смотри, Жор…
— Чего там?
На подоконнике лежали часы с разбитым стеклом. Минутная стрелка была погнута.
— Швейцария, — оценил Любимов. — Похоже, настоящая. Тыщу бакинских «весят», не меньше.
— Чьи это? — Рогов поднял часы за кончик ремешка.
Стукалов и Брилев молчали.
— Я спрашиваю, чьи?!
Рогов посмотрел на запястье Стукалова. Там тикали скромные ходики, типа «Славы» или «Зари». На запястье Брилева ничего не тикало.
— Не мои, — сказал Стукалов, опустив глаза.
— Ну, мои, — буркнул Брилев. Идиот. Ну что мешало выбросить их ночью?
— Где ж ты стекло разбил? — небрежно поинтересовался Рогов. — Жалко. Вещь-то дорогая.
— Не помню… — задумался Брилев. — Мы вон с Серегой ночью боролись… — кивнул он на приятеля.
— Было дело, — подхватил Стукалов.
— Жор, давай осколки поищем.
Любимов и Рогов начали осматривать пол.
— Присоединяйтесь, — предложил Любимов растерянным студентам. — В ваших интересах…
Десятиминутные поиски результата не дали.
— Не здесь разбил, — сделал вывод Рогов. — Еще версии?
— Может, еще где-то, — голос Брилева предательски дрогнул. — Мы вот ночью на вокзале с черно… с кавказцами сцепились…
— Или в Летнем саду, — продолжил Рогов. — Жор, давай понятых, будем изымать. И Семена я вызову, пусть еще раз в «тойоте» пороется…
Обедать пришлось сомнительными чебуреками, купленными в киоске у Балтийского вокзала. Еда навевала грустные мысли об анекдоте «Купи десять чебуреков — собери собаку».
На самом деле, вкус собаки Любимов знал. Служил в армии в Узбекистане: угораздило дурака однажды попробовать — до сих пор не забыл. А в этом чебуреке все-таки был нормальный говяжий фарш. Вполне терпимый.
В качестве утешительного приза позволили себе бутылку пива на двоих…
Через пару часов посетители Летнего сада могли наблюдать странную картину. Четверо здоровых мужчин (это были Рогов, Любимов, Стрельцов и Семен Черныга) ползали на карачках вокруг и под садовой скамейкой. Ковырялись в гравии. Лупы достались Рогову и Семену. Жоре и Грише пришлось уповать на собственную зоркость. Двое понятых стояли рядом.
Мимо проходила группа пожилых французских туристов. Бодрый молодой экскурсовод в ярко-красном шелковом платке на шее что-то быстро тараторил. Туристы пялились на оперативников и цокали языками.
— Чего это они?.. — нахмурился Любимов.
Среди коллег никто французского не знал, только Семен немного — фразы «Апре ну ле делюж», что означало «После нас хоть потоп», и «Ноблесс оближ», что означало «Положение обязывает»… Ну, плюс еще то, что все знают, из фильма про трех мушкетеров — «а ля герр ком а ля герр» и прочее «пуркуа па?». Но один из понятых оказался полиглотом.
— Он им говорит, что вы члены секты местосвятцев… Что у вас ритуал поклонения местам, в которых произошли какие-то значительные события… Вот на этой скамейке Достоевский якобы придумал сюжет романа «Преступление и наказание». И что, когда не будет свидетелей, вы начнете есть землю, — такой ритуал…
— Что-о? — Любимов грозно поднялся на ноги.
Парень в шарфе быстро увел своих французов.
— Я уже все колени себе стер, — пожаловался Гриша Стрельцов. — Кто мне за брюки заплатит?!
