К вечеру заявился взъерошенный злой Уваров. Рассказал, что операция разваливается. От кофе отказался.
— Все адреса Занозы проверил, всех знакомых обзвонил, — бушевал Никита. — Глухо. Куда же она нырнула?
— Да куда угодно. Город большой. Важен вывод: похоже, надула нас твоя Зинка.
— Ну, если так… — зарычал Уваров, — то она совершила большую ошибку.
— Ты ведь Лев по гороскопу? — начал было Виригин, но заставил себя замолчать.
— А чего?
— Да так…
Уваров задумался о чем-то. Потом оживился:
— Слушай, ты Лильку Грунскую знаешь? Такую блондинку с короткой стрижкой? Работает иногда у вас.
— Бывает тут Лилька-блондинка. Фамилии не знаю. Глаза у нее такие глупые.
— Точно, она! — оживился Никита. — А сейчас ее нет? Я знаю, чем ее цепануть, а у нее может быть связь с Занозой.
Виригин взял со стола трубку радиотелефона, нажал кнопку вызова:
— Сережа, ты Лильку-блондинку сегодня не видел?
— Она сейчас здесь, — глухо ответила трубка. — В баре сидит с арабом.
— Давай ее ко мне!.. — обрадовался Виригин. — Араба? Нет, араба не надо.
— Араба не хочешь? — деланно удивился Уваров. Глаза его повеселели.
Такси не останавливались. Частники тоже. Егоров голосовал уже минут десять — глухо. Все проносятся мимо. Как чувствуют. Чего чувствуют?
Странные лезут в головы мысли. Скажем, водители могут чувствовать, что он, Егоров, — не тот, за кого себя выдает. Они не знают, что он сотрудник милиции, выдающий себя за страстного русского бура. Поэтому им кажется, что он — грабитель, выдающий себя за мирного пассажира.
Все это немного фантастично, конечно, но ведь даже, кажется, ученые доказали, что существует и телепатия, и энергетическая интуиция, и прочий черт в ступе. Иначе чем объяснить, что такси проносятся мимо?..
Вот снова — начала машина притормаживать, но рассмотрел водитель Егорова — и поддал газу.
Галстук, что ли, пугает?
Можно было бы сейчас признаться во всем Надежде и отвезти ее домой на оперативной машине.
И что?
И больше ее не видеть?
— Может, на метро проедем? — предложила невеста. — Здесь всего три остановки.
— А это не опасно? — среагировал вжившийся в роль Егоров. Надоела роль — хуже горькой редьки. Но все же приятно, что так грамотно среагировал. Есть еще порох в пороховницах.
— Думаю, нет, — покачала головой Надежда.
— У нас белые только на такси… — задумчиво протянул Егоров.
— Заодно метро наше посмотришь. Говорят, одно из красивейших в мире.
— Ах да, — «вспомнил» Егоров. — Я же читал! Метро у вас какое-то необычайное. Что ж, тогда рискнем.
Войдя в вестибюль станции, Егоров стал восторженно вращать головой и цокать языком. Постовой милиционер, узнав высокого начальника, не удивился его странному поведению. Милиционер хотел поймать взгляд Егорова, чтобы отдать честь. Но чтобы поймать взгляд, милиционеру пришлось бы залезть на потолок: Егоров пристально изучал люстру.
— Опустишь его в щель и пройдешь, — Надежда вернулась от кассы, где покупала жетончик.
Егоров вперился в жетончик. Кругленький… Отчаявшийся постовой отдал честь егоровскому затылку. Егоров, старательно преодолевавший турникет, этого не заметил.
Но невеста заметила.
— А тебе, Пауль, уже честь отдают!
— Кто? — встрепенулся Егоров.
— Там милиционер наверху.
— Может, в Африке был? — предположил Егоров.
Надежда рассмеялась.
«Ну не мошенница она, не мошенница, — уже в десятый раз уговаривал себя Егоров. — Ничего не заподозрила… Или это просто гениальная игра?»
Какой-то крохотный уголок для «гиены подозрений» в его душе еще остался.
Грунская явилась расфуфыренная: накрашенная, в красной блузке, в красных колготках. С дурацким бантом на башке. С обломом в глазах — жаль араба-то. Хороший араб. Там Розка-Гулькина или Машка Мультимедия ему не дадут заскучать. Араб уже готовый был — почти пел. Ждать не станет.
— Хороший клиент обломился, — беззлобно пожаловалась Грунская. — Нефтяной такой…
— Ничего, Лиля, — ободрил Виригин. — Дай Бог, не последний.
— Ты с Занозой уже рассчиталась или нет? — Уваров взял быка за рога.
— А откуда вы знаете? — Лиля открыла рот ровным колечком.
— По штату положено. Не ты одна на работе.
— Да пошла она… — с какой-то плаксивой, ненастоящей злостью произнесла Грунская. — Одолжила мне штуку баксов, я вернула, а она еще на штуку напрягает. Как это называется?
— Полное отсутствие совести, — с легкой иронией ответил Виригин. — В переводе на русский — беспредел…
На самом деле он Лилю понимал. Сам только что рассчитался с долгом.
— Да еще и бандюками пугает, стерва, — надулась Лиля.
— Так в чем же там «тема»? — не понял Уваров. — Если ты отдала?
— За то, что с возвраткой опоздала. Всего на два дня. Прикиньте, да?
— Свинство какое! — театрально возмутился Уваров. — Значит, мы с тобой, Лиля, друзья по несчастью.
— Она и вас напрягает? — удивилась Лиля.
— Хуже. Обманула.
— Это она запросто, — кивнула Лиля.
— Так давай друг другу поможем? — вкрадчиво предложил Уваров.
— Как? — немного напряглась Грунская.
— Мы с тебя долг снимем. Закроем эту «тему».
Грунская помолчала. Спросила нерешительно:
— А я что же?..
Виригин вытащил фото Надежды Соколовой, протянул Грунской.
— Кто это?
Лиля взяла фото.
— «Училка» какая-то.
Виригин и Уваров переглянулись.
— Почти угадала, Лиля. Воспитательница в детском саду. Никогда не встречала?
— Не-а, — протянула Лиля. — Я и в детский сад не ходила. С бабулей сидела.
Лиля поправила бант. Упущенного араба было жалко.
— Якобы мошенница, — пояснил Виригин. — Знакомится через Интернет с иностранными женихами, заманивает сюда, а здесь их «разводят».
— Это Заноза заливает?.. — усмехнулась Лиля.
— Она.
— Ха!
— Что «ха»? — нахмурился Уваров.
