Мишель много пил, испытывая потребность пить все больше, чтобы не потерять возбуждения, в котором находился. Еще на границе, у Фюрна, он выпил две рюмки можжевеловой водки.
Ему было дано важное поручение. Перед отъездом Фершо вручил ему две тысячи франков, а затем, словно сожалея, добавил еще тысячу.
- На всякий случай...
Даже в дюнкеркском пристанище жадность не покидала его, и он лишь вздохнул, видя, как Мишель запихивает деньги в бумажник.
- Можете ехать вторым классом, но в дорогих отелях лучше не останавливайтесь - такие отели находятся под особым наблюдением...
И все равно Мишель снял номер в 'Паласе', напротив Северного вокзала. Он знал, что это уже само по себе определит все дальнейшее, все грядущие осложнения. В баре, настоящем американском баре со стойкой из красного дерева и кожаными креслами, сидя в которых международные финансисты покуривали роскошные сигары, он выпил виски с рассеянным видом человека, не пьющего ничего другого.
Позвонить он решил в конце концов из Брюсселя - сначала мэтру Морелю, затем мэтру Обену в Париж и в заключение - Эмилю Фершо.
Ему посоветовали воспользоваться разными общественными телефонными кабинами, но, увидев, как лысый толстяк потребовал из своего кресла, чтобы его соединили с Римом, передумал.
- Послушайте, бармен, соедините меня с Каном, номер 18-14.
- Слушаюсь, месье.
На столе лежала брошенная кем-то бельгийская газета. И пока ему несли вторую порцию виски, он, сам не зная отчего, стал пробегать объявления. Неожиданно глаза его остановились на следующем:
'Важное сообщение. Эмиль для Дьедонне - просьба срочно связаться с адвокатом Блестейном площадь Брукера в Брюсселе'.
- Бармен! Отмените заказанный разговор... Сколько с меня?
- Сорок франков, месье.
Значит, Эмиль Фершо сразу догадался, что его брат в Бельгии, раз поместил объявление в вечерней брюссельской 'Суар'. У Мишеля не было возможности обратиться за новыми указаниями, приходилось действовать по собственному вдохновению. Он был и так достаточно оживлен, а толкучка на площади Брукера еще более возвысила его в собственных глазах. Там была огромная витрина с дорожными вещами из свиной мягкой кожи, при виде которой возникало безумное желание оказаться в скором ночном поезде или на трансатлантическом теплоходе. Рядом на манекенах была надета готовая одежда, и он застыл при виде серого костюма из плотной узорчатой ткани, так гармонировавшей с его мечтами о путешествии.
Двумя домами дальше находился обозначенный в газете адрес: 'Блестейн, агент по обмену валюты'. Это был небольшой магазин с витриной, защищенной металлической сеткой, на которой лежали иностранные денежные купюры и золотые монеты. Он вошел.
- Мне надо увидеть господина Блестейна.
- Господина Макса или Алекса?
- Не знаю. Того, который указан в этом объявлении.
Служащий не скрыл удивления. Его взгляд как бы говорил:
- Уже!
Он бросился в небольшую клетку с матовыми стеклами, а затем ввел и его туда.
- Господин Блестейн?
- Господин Макс Блестейн. Вы от господина Дьедонне?
Он был еще молод, худощав и, как показалось Мишелю, очень элегантен, с бриллиантом в галстуке, черными напомаженными волосами. Особенно привлекали внимание его ухоженные руки, которые тот явно демонстрировал, небрежно играя с сигаретой.
- Полагаю, у вас есть письмо от господина Дьедонне?
- Письма нет, но я его личный секретарь.
Это был прелюбопытный разговор, прерываемый телефонными звонками Блестейну без конца звонили, он небрежно отвечал:
- Конечно, мой дорогой... Нет, не с Одеттой... Именно... В девять... В вечернем костюме?..
Выказывая преувеличенную вежливость, делая вид, что придает Мишелю большое значение, он одновременно старался вытянуть у него как можно больше, ибо явно сомневался, тот ли он, за кого себя выдает.
- Вы понимаете, насколько это деликатное дело. В нем мы только посредники. Наш клиент, господин Эмиль, всецело положился на нас. Вам достаточно попросить у господина Дьедонне хоть какой-нибудь документ. Надеюсь, он в Брюсселе?
Моде выдержал атаку. Нервы его были напряжены, но он устоял, и спустя четверть часа его повели куда-то. Миновав группы людей возле Биржи, они пришли на улицу Руайаль, в дом. набитый конторами. Макс Блестейн вызвал лифт, толкнул дверь, и они оказались у Алекса Блестейна, старшего из них двоих, но ничуть не менее элегантного, чем его младший брат.
Извинившись, они о чем-то тихо пошептались.
- Брат говорит, что вы личный секретарь господина Дьедонне. Значит, вам известно, кто такой господин Дьедонне?
- Дьедонне Фершо.
Они переглянулись. Мишель весь дрожал от нетерпения.
- К сожалению, в таком деликатном деле, когда стольким рискуешь... Было бы проще, чтобы господин Дьедонне сам явился повидаться с нами в любой удобный ему час, либо назначил встречу безразлично где одному из нас, либо, наконец, вручил вам лично написанное письмо.
Моде не уступил и весьма гордился этим. Он не произнес ни слова, которое бы дало возможность предположить, что Фершо не в Бельгии. В заключение он сказал:
- Почему бы вам не позвонить за указаниями к господину Эмилю?
Они так и сделали. Эмиль Фершо оказался в Париже, с ним в конце концов удалось связаться. Его разговор с Блестейном-старшим длился довольно долго. Младший, извинившись, удалился.
- Дела, сами понимаете...
- Подойдите, господин Моде... Господин Фершо хочет поговорить с вами лично...
- Алло!.. Это я с вами виделся в 'Воробьиной стае'?.. Стало быть, я имею основания считать, что вы в курсе интересующего нас дела... Алло!.. Вы слушаете? Скажите брату, что мне стало известно из надежного источника, вы слышите? - надежного, что власти будут настаивать на высылке... Добавьте, пусть пеняет на самого себя, потому что его поступки возымели обратное действие. Я советую ему уехать в Латинскую Америку. Скажите, что я уже перевел туда значительные суммы... Он знает, куда... Час назад я беседовал с мэтром Обеном... Он того же мнения. Сегодняшние вечерние газеты пишут в еще более резких тонах, чем вчерашние... Алло!.. Вы поняли? Пожалуйста, повторите!..
Моде повторил и добавил:
- Я тоже собирался вам позвонить, так как у меня есть поручение к вам... Господин Дьедонне просил передать, что через три дня, что бы ни случилось, документы Меркатора будут опубликованы.
В личном особняке на авеню Ош послышались проклятья.
- Алло!.. Не вешайте трубку... Попросите брата, скажите ему: совершенно необходимо, чтобы он позвонил мне сам. В любое время дня и ночи. Документы никоим образом не должны быть опубликованы...
- Я думаю, господин Фершо не позвонит... В телефонной трубке стало потрескивать.
- Алло!.. Нас прервали? Вы слушаете? Скажите ему...
На этот раз их действительно прервали. Мишель посмотрел на Блестейна-старшего с неожиданной развязностью.
- Вот так... Благодарю вас...
- Где я могу вас найти, если получу новые указания? Я полагаю, вы можете назвать почту до востребования?
- Я не уполномочен...
Долгое время Моде терзали сомнения по поводу Фершо. Разумеется, документы, которые проходили
