Он смял листки и бросил их. Фершо расхаживал взад и вперед, стуча деревяшкой, всячески стараясь скрыть свое лицо. Тогда Мишель вспомнил вырвавшиеся из глубины души слова Джефа:
- Вот дерьмо!
Никогда еще Фершо так не унижался. Но делал это теперь совершенно сознательно, обнажая рану, показывая себя совсем нагим - бедолагой, который некогда был таким великим, который боролся с такой энергией, который прожил такую полную событий жизнь, который...
- Не хотите ли попробовать?
Опустив голову, Мишель молчал, и не потому, что не хотел отвечать, а потому, что не мог, не находил слов, потому что ему было стыдно.
Так они сидели, отвернувшись друг от друга на террасе, по которой были разбросаны осколки вазы и цветы. Квартеронка, напевая, поднималась по лестнице. Через несколько секунд они не будут одни.
Входная дверь открылась.
- Скажите ей, пожалуйста, что пообедаете с нами, чтобы пока она нас не тревожила...
Мишель послушно передал поручение Марте, которая добродушно смотрела на него.
Вернувшись на веранду, он увидел, что Фершо подбирает цветы и осколки вазы.
Не говоря ни слова, Мишель помог ему, собрал также бумаги. Так они вместе молча старались стереть последние следы того, что между ними произошло.
- Вы знаете, она хорошо готовит, сами увидите... За последнее время меня заставляют больше есть. Похоже, одного молока недостаточно.
Голос его стал более естественным, поведение тоже.
- Когда придет медсестра, рассчитайтесь с ней, скажите, что я отдыхаю. Добавьте ей пятьдесят долларов в конверте. Она делала все, что могла...
Фершо положил на стол бумажник. Они не знали, что еще сказать друг другу. В заключение старик произнес:
- Вот такие-то дела, Мишель!
И тут как раз вошла квартеронка, чтобы со своей неизменной улыбкой до ушей узнать, любят ли господа фаршированных крабов.
6
После обеда Фершо запросто спросил:
- Вы не собираетесь уйти?
Мишель ответил - нет. Они проработали более двух часов. После чего Фершо выразил желание отдохнуть. Увидев, что Мишель направляется к двери, он задумчиво поинтересовался:
- Что вы им скажете?
Мишель ответил ему неопределенным жестом, означавшим либо то, что он не знает, либо, что это не имеет значения, либо, что ему все безразлично.
У Джефа было много народу: шеф-повар и стюарды с корабля 'Вилль-де-Верден', направлявшегося в Таити и Новую Каледонию. Они фамильярно, как родственники, которые встретились после долгого перерыва, расселись в углу около стойки. Рене была с ними, а также бретонка из особого квартала, которую один из мужчин держал за талию и которая покраснела, увидев Мишеля.
Они пили шампанское. На мраморном столике уже выстроилась целая батарея пустых бутылок, и было ясно, что на этом они не остановятся.
В этой картине не было ничего особенного или неожиданного, и тем не менее она шокировала Мишеля своей вульгарностью. Не оттого ли, что он знал или действительно чувствовал, что все эти люди в одинаковых белых костюмах всего лишь слуги и, оказавшись на борту судна, бросятся на звонок пассажиров?
Они гуляли. Выглядели сегодня такими же, как все, но матовая кожа и блестящие глаза придавали им какой-то агрессивный вид.
Мишель никогда не возмущался, видя Рене в компании клиентов 'Атлантика'. По правде говоря, ему не приходило в голову ревновать.
Но здесь он потемнел, увидев ее такой раскованной в этой компании. Все они тоже были раскованы, как крестьяне на свадьбе. Смачно смеялись. Во всяком случае, в тот момент, когда Мишель открыл дверь, от души. Его приход несколько охладил их.
- Это ты? - не очень любезно проворчал Джеф. Но потом, словно смирившись с неизбежным:
- Иди-ка выпей с нами. Я угощаю. Ты знаком с этими господами?
Вероятно, Джеф выпил больше обычного. Но не был пьян. О его состоянии можно было судить только по злобному огоньку в глазах. Он представил своих сотрапезников, а затем Мишеля.
- Француз, секретарь престранного каймана, ожидающий, когда тот отдаст концы.
Мишель вздрогнул. Эти слова встретили в нем глубокий отзвук.
- Вот увидите, если только он не вляпается в неприятность, наступит день, когда приедет во Францию в каюте 'люкс'.
Что бы это могло значить? Почему он так пристально разглядывал молодого человека? Почему Рене, не видевшая его с самого утра и которая, стало быть, ничего не могла знать, не спрашивала его ни о чем, не выражала никакого удивления по поводу того, что он, как обычно, не пришел обедать?
Похоже было, что с того момента, когда в десять утра он ушел отсюда, его исключили из кружка. Моде хотелось поговорить с Рене, но та, слушая анекдоты, которые рассказывали гости, не обращала внимания на его знаки с приглашением подняться наверх. Один из стюардов - хитророжий, рыжеволосый и в веснушках, вел себя с наглостью, присущей человеку, испытывающему унижение в обычной жизни, и которая лишь возрастает по мере опьянения. В данный момент ему принадлежал весь мир.
- Тогда я ей сказал... Клянусь... Это так. Виктор, дежурный по левому борту, вам подтвердит... Я ей сказал: 'Минутку, принцесса!.. Не следует путать тряпки с салфетками... Относительно услуги я согласен, раз уж пришел, тем более что Компания не проявляет особой щедрости... Что же касается наслаждений, то у Менесса на сей счет свои убеждения и привычки... Если вы настаиваете, чтобы я прислал вам альфонса из третьего класса, хоть оденьтесь...' Все именно так... Правда, Виктор?.. Кстати, она и к Виктору приставала тоже...
Все это была трепотня, пустая болтовня. Никто в эту историю не верил, начиная с рассказчика. Но все слушали с восторгом.
- Еще бы! Бабка лет за сорок пять. Весом, как свинья, в двести фунтов... И предложила сто франков... Вы отдаете себе отчет! Сто франков...
Слушая эту историю, бретонка из особого квартала хохотала до слез.
- И так каждый вечер одно и то же. Пила в баре в одиночестве до закрытия, а затем начинала бродить по судну, натыкаясь на переборки, скатываясь по лестницам в поисках родственной души. Я знаю двоих, которые пошли к ней за сто франков. Кстати, в определенный момент она требовала, чтобы ее называли куколкой. Сечете?
Мишель встретил взгляд Рене и рассердился на нее, так как почувствовал, что у них обоих промелькнула одна и та же мысль. История с пассажиркой в климаксе напомнила им мистрис Лэмпсон. Джеф тоже об этом подумал. Картавя, он проговорил:
- Я обратил внимание, что в каждом рейсе всегда попадается одна такая.
Мишелю захотелось уйти, но он этого не сделал. Насупившись, сидел в своем углу, глотая рюмку за рюмкой и чокаясь каждый раз, когда наливали по новой. Люди с 'Вилль-де-Верден' не уходили. Фершо спросил Мишеля, придет ли он ужинать, и Мишель ответил утвердительно. Время шло. Зажгли лампы.
Когда в половине восьмого он встал, Напо начал накрывать на столы, Рене спросила его:
- Ты поешь там?
- Завтра объясню.
- Конечно, конечно,- сказал Джеф так, словно это никого не интересовало или каждый уже был в курсе дела.
На другой день Джеф высказался более обстоятельно. Мишель рано утром ушел из квартиры в доме Вуольто, направляясь на почту. Он привык так поступать каждый день, даже если не ожидалось прибытия писем. Сначала он дал себе слово не заходить к Джефу. Но затем, подобно пьянице, который не может пропустить свое любимое заведение, толкнул дверь в тот самый момент, когда Джеф был один и натирал пол.
