Поколение Китеж. Опыт построения сообщества

смешного ма­ло. Но я и представить себе не мог, что фактически пося­гаю на перестройку всего уклада жизни, идя наперекор общественному сознанию, экономическим реальностям и
просто несовершенству человеческой натуры. Несколько добровольцев, которые услышали мой вдохновенный при­зыв, приехали из разных концов России начать новую жизнь во имя высоких целей. Было даже немного денег и стройматериалов, достаточных для строительства первых домиков.
Вадим приехал с женой Ирой и двумя маленькими деть­ми из благополучногоТаллина. Сказал, что для него важна не зарплата, а жизнь со смыслом. Он единственный, кто более менее представляет, как строить дома. Мы выбрали его Главой общины.
Чуть позже приехали пятнадцать старшеклассников из Калуги. Они себя называют то штабом комсомольского актива, то отрядом «Стремительный». Эти ребята, благо­даря своей руководительнице, смогли даже после дефолта сохранить идеалы безвозмездного труда и взаимопомощи. Пока их сверстники в городе торгуют в киосках и оттягива­ются на дискотеках, они решили помочь нам построить до­ма для детей-сирот.
Интересно, что подобная идея не пришла в голову ни одному чиновнику. Нас как бы не замечают. Обидно, но, собственно, чего я ждал?
Мы рано вставали и поздно ложились, торопясь поста­вить крыши до первого снега, питались картошкой и ка­шей, о мясе и сыре и думать забыли, но пели песни у ко­стра и строили планы, как будем жить одной семьей, вос­питывая детей, читая книги, создавая красивые вещи в гармонии с миром и природой…
…Первой уехала семья художника из Набережных Чел­нов. Он «понял», что мы ничего не построим до холодов и не создадим школу, в которой могли бы учиться трое его родных детей. Правда, уехал он без них. Просто оставил жене записку, чтобы на него не рассчитывали. Пропадал он месяц. Но ни жена, ни дети не выглядели особенно обе­спокоенными.
Через месяц искатель истины вернулся и собрал всех взрослых. Им он объявил, что ездил к высокодуховным лю­дям, где ему было сообщено, что «деревня Чумазово, где затеяно строительство — проклятое место. Всем надо спа­саться».
А меня меж тем вызвал к себе глава районной админи­страции. Глава показал мне зарегистрированное по всем правилам письмо художника, в котором дословно утверж­далось следующее: «Создатель общины Китеж хочет за­хватить власть у Ельцина, о чем я и предупреждаю вас как представителя администрации. Сейчас в деревне Чумазо­во он набирает силы для броска на Москву».
Даже сейчас это воспоминание отдается у меня болью в спине и тяжестью на плечах… (Вот она — психосомати­ка.) За окном бесконечный осенний дождь. Впереди зима, стройка, безденежье. Мне в тот момент захотелось плю­нуть на все и уехать в Москву.
Поэтому я ответил с горькой иронией:
— Ну и что вы намерены делать теперь, когда все от­крылось?
А глава района криво улыбнулся и ответил:
— Ничего. Ты ж Ельцина собираешься подсиживать, а не меня.
И как-то особо доверительно добавил:
— Ты что мне сумасшедших собираешь по всей Рос­сии? Думаешь, здесь своих не хватает!
Потом достал из-под стола бутылку водки и стакан.
Я говорю:
— За рулем.
А он мне:
— Расслабься, в такую погоду милиция на дороги не выезжает.
Несостоявшиеся общинники уехали, взяв у нищей об­щины миллион (тогда это было не очень много) — компенсацию материальных затрат и моральных издержек. Пом­ню до сих пор, с каким энтузиазмом остающиеся грузили их скарб в грузовик, надеясь, что это первая и последняя семья, попавшая к нам по ошибке. А я лежал ночью в сво­ей палатке и шептал: «Господи, помилуй меня, грешного». Я впервые молился, пытаясь отогнать страх перед буду­щим.
Теперь, по прошествии пятнадцати лет, я могу сказать, что не догадывался о реальном масштабе ожидавших нас проблем. Но это хорошо, а то бы не отважился на безумную попытку создать новую ре­ альность. А тогда, в тридцать три года, все было ясно и просто. Мы так устроены, что инстинктивно про­ веряем любое утверждение о мире на истинность самым простым способом: собственным жизненным опытом! По счастливой случайности мне не хватало сил увидеть реальность, поэтому я не разочаровался и не опустил руки.
Я был от рождения уверен, что мир добрый и все ме­ня любят! Родители видели, что я склонен идеализи­ровать действительность, и старались меня предосте­речь («Не надо всем верить», «Больше помалкивай о своих делах», «Друзья ради тебя пальцем о палец не ударят» ).
Мои родители не были злыми людьми, просто за долгую жизнь они достаточно хорошо поняли, что каждый человек живет ради собственных интересов, и эту нехитрую мудрость пытались передать мне, чтобы обезопасить на будущее. Да что родители, изу­чая историю в институте, я подробно ознакомился со всеми извращенными злодействами, которые, соб­ственно, и составляли ткань истории: будь то вели­кие события, вроде крестовых походов и революций, или мелочная повседневность, включающая убийства родственников в борьбе за трон, или разорение крестьян сбором налогов.
Но программируют нас не рассказы о жизни, а личный опыт общения.
Родители сами были настолько благородными и порядочными, что я невольно принял их за весь мир. Их рассказы о предательствах и опасностях, под­стерегающих в Мире-обществе, не совпадали с их собственным поведением. Я не верил в опасность, потому что родители всем своим поведением, отно­ шением ко мне и друг другу демонстрировали только любовь, заботу и ответственность. Я не верил расска­ зам о негативных сторонах жизни, потому что мне не дали их изведать на практике, тогда, в раннем дет­ стве. Глубоко в душе я знал — мелкие боли и обиды, которыми меня щедро награждают окружающие за пределами семьи, это просто искажение доброго и справедливого мира.
То есть, мир все-таки меня не совсем удовлетво­рял. Но я никогда не сомневался, что он создан для моего счастья и, значит, его можно начать переде­лывать. Я не думал: трудно это или легко, страшно или бесполезно. Я просто начал делать шаги к своей мечте: жизни среди соратников — умных, добрых, свободных людей. Я начал строить Китеж, не очень понимая, во что ввязываюсь. Строить мир — тогда для меня означало построить дома и разбить сады. Это мы в конце концов и сделали.
Если бы так же легко было строить отношения между людьми!
Когда я уехал в леса за триста километров от род­ного дома спасать детей-сирот, которых никогда не видел, родители сказали: «Мы тебя все равно любим, но ты сошел с ума» . И все же это был результат их воспитания.
В школе, помню, получив очередной «трояк», я пытался оправдываться: «Я не самый плохой. Дру­гие тоже получили…» Родители на это обычно от­вечали: «Нам все равно, сколько твоих разгильдяев-друзей получили двойки — ты не должен быть, как все» . Что же они удивлялись через двадцать лет: «Почему тебе не жить, как живут все нормальные люди?» Родительская непоследовательность: сами же вложили задачу не быть как все, а теперь удив­ляются.
За это время многое изменилось в моих взглядах. Кажется, я научился видеть реальность.
А тогда, особенно первые пять лет, я был просто в состоянии священного безумия — генерировал по­ле своей мечты, пытаясь изменить окружающую ре­альность. Я видел мечту, и люди вокруг были частью этой мечты. Любое сомнение в тех условиях могло лишить сил. Я верил, что люди делают то, что гово­рят, а говорят то, что думают. И пытался просто по­точнее рассказать соратникам свой план, забывая, что у них свое видение мира и свои планы.