– Ты никогда мне не писала! – воскликнула она.
– Я писала тебе все эти годы. Я надеялась, что ты сжалишься и прочтешь хотя бы одно письмо.
– Я ничего не получала, – решительно заявила Ванесса, сжимая и разжимая кулаки.
Тогда из небольшого сундучка, стоявшего в ногах ее кровати, Лоретта достала вместительную шкатулку. Когда она открыла крышку, Ванесса увидела пачку писем.
– Я все их сохранила.
Их был не один десяток – адресованных ей в гостиницы по всей Европе и США. Судороги в желудке принудили Ванессу сесть на край кровати и дышать осторожнее.
– Значит, до тебя они не доходили? – пробормотала Лоретта. Ванесса могла только помотать головой. – Получается, он лишил меня даже такой мелочи, как переписка с тобой. – Лоретта со вздохом спрятала шкатулку обратно.
– Почему? – сипло спросила Ванесса, превозмогая саднящую боль в горле. – Почему он не показывал мне твои письма?
– Может быть, он делал это из опасения, что я помешаю твоей карьере. Но это он напрасно, я ни за что не стала бы препятствовать тебе достичь того, чего ты хотела и, конечно, заслуживала. Понятно, он по- своему защищал тебя. И наказывал меня.
– Но за что?
Лоретта повернулась и отошла к окну.
– Я, черт возьми, имею право знать! – Ванесса со злости вскочила и тут же, невольно вскрикнув, схватилась за живот.
– Ван? – Лоретта, взяв дочь за плечи, осторожно усадила ее обратно на кровать. – Что с тобой?
– Ничего, – скрипя зубами от боли и бешенства ответила Ванесса. Ее злило, что кто-то видит ее слабость. – Простая судорога.
– Я позвоню Хэму.
– Нет! – Ванесса схватила ее за руку. – Мне не нужен врач, это всего лишь нервы. И еще я неудачно вскочила.
– Все равно, пусть посмотрит тебя. – Мать села рядом и обняла ее за плечи. – Ван, ты такая худышка.
– Я вымоталась за последний год, много нервничала, потому и решила отдохнуть. Но чувствую я себя хорошо.
Слыша ее недовольный тон, Лоретта убрала руку и встала.
– Что ж, решай сама, ты больше не ребенок.
– Вот именно. И я хочу знать, за что отец хотел тебя наказать?
– За измену, – не сразу ответила Лоретта.
– За измену? – переспросила Ванесса, не веря собственным ушам. – Что, у тебя кто-то был?
– Да. – Как ни стыдно было Лоретте признаваться, однако она жила с этим стыдом долгие годы и знала, что от него не умирают. – Мы с ним познакомились примерно за год до вашего отъезда в Европу.
– Понятно.
– Да уж чего тут непонятного? – коротко и сухо рассмеялась Лоретта. – Оправдываться и объяснять что-то я не собираюсь, я и так расплачиваюсь за это двенадцать лет.
– А ты его хотя бы любила? – Ванесса разрывалась между желанием пожалеть мать и осудить.
– Нет. Я в нем нуждалась. Большая разница.
– Получается, ты была с ним только ради секса? Секс на стороне – ах как мило.
По лицу Лоретты было видно, что ее обуревают разнообразные эмоции, и ей потребовалось некоторое время, чтобы начать говорить.
– Секс на стороне – это всего лишь расхожее выражение. Возможно, ты сможешь меня понять, как женщина женщину, если не простить.
– Я вообще ничего не понимаю. – Ванесса встала. Глупо плакать о прошлом. – Мне надо подумать. Поеду проветрюсь.
Когда она вышла, Лоретта села на кровать и долго сидела, не вытирая слез.
Тем временем Ванесса бесцельно колесила по округе. Многие фермерские участки были разделены и проданы по частям, и там, где раньше росла кукуруза или свекла, теперь стояли дома, окруженные заборами. Видя это, Ванесса чувствовала боль утраты. Похожее ощущение возникало у нее, когда она думала о своей развалившейся семье. Смогла бы она понять, если бы на месте ее матери была другая женщина? Наверное, пожала бы плечами и высказалась в том духе, что жизни без измен не бывает. Но здесь речь шла не о чужой женщине, а о ее родной матери.
В конце концов она очутилась у дома Брэди. Почему она приехала именно к нему? Ей нужен был кто-то, готовый ее выслушать. Неравнодушный.
Огни в окнах горели. Из дома доносился лай Конга, заслышавшего ее машину. Она медленно подошла к двери, подняла руку, чтобы постучать, но сквозь стекло увидела, что Брэди стоит по другую сторону и смотрит на нее. Он открыл дверь.
– Привет.
– Я просто каталась… – Чувствуя всю глупость ситуации, она попятилась. – Я поеду. Уже поздно.
– Входи, Ван. – Он удержал ее за руку. Пес обнюхивал ее брюки, виляя хвостом. – Хочешь чего-нибудь выпить?
– Нет. – Ванесса и сама не знала, чего хочет.
Она явно отвлекла его от дела. У стены стояла лестница, из проигрывателя, включенного на полную мощность, гремел рок, отдаваясь эхом от стен и потолка. Руки, одежда и волосы Брэди были запорошены белой пылью, и у нее возникло нелепое желание почистить его.
– Ты занят…
– Да вот, стену ошкуриваю. – Брэди выключил музыку. От внезапно наступившей тишины она еще больше смутилась. – Очень успокаивает, между прочим. Хочешь попробовать? – спросил он, подбирая с пола кусок наждачной бумаги.
Она вымученно улыбнулась:
– Как-нибудь потом.
Он подошел к холодильнику и достал банку пива.
– Ты серьезно?
– Да. Я не могу сейчас остаться.
Он откупорил банку и сделал большой глоток. Прохладная жидкость омыла его запыленное горло и унесла с собой ком, образовавшийся там, когда он увидел Ванессу у себя во дворе.
– Смею предположить, что ты больше на меня не злишься, – заметил Брэди.
– Понятия не имею. – Ванесса подошла к окну посмотреть, нет ли на небе луны, но луна пряталась за тучами. – Я совершенно запуталась.
Ему были знакомы и этот взгляд, и осанка, и тон ее голоса. Ему доводилось видеть ее такой, когда она убегала из дома от родительских ссор.
– Расскажи мне.
Она знала, что он предложит. Так было всегда. Она ждала этих слов.
– Напрасно я сюда приехала, – начала она со вздохом, – это все равно что увязнуть в старой колее.
– Ну или снять каблуки и надеть удобную обувь, – подмигнул Брэди. – Послушай, присядешь, может быть? Я сейчас обмахну для тебя козлы, или хочешь – садись вон на бочку шпаклевки.
– Нет, спасибо, я не могу сидеть. – Ванесса все стояла у окна и рассматривала свое собственное бледное отражение в стекле, напоминавшее призрак. – Мать призналась мне, что у нее появился любовник незадолго до нашего с отцом отъезда в Европу. – Не слыша реакции, она обернулась и внимательно взглянула на Брэди. – А ты ведь знал.
Он пожал плечами:
– Это я потом узнал. – Обида и недоумение у нее на лице подействовали на него как магнит. Он подошел и погладил ее по волосам. – Потом это всплыло. Маленький город, что ты хочешь.
– А отец узнал сразу, – продолжала она. – Мать так прямо и сказала. Потому, наверное, он меня и увез. А она осталась.
