– Ой, как страшно.
– Еще бы. – Он отставил чашку и положил другую руку на стол, отсекая ей отступление. – Кто-то вчера пожаловался, что я много говорю и ничего не делаю.
– Это я так, позлить тебя. Брэди, пусти, мне нужно идти.
– Ладно. Но поцелуй меня на прощание.
– А я не хочу! – Ее подбородок дрогнул.
– Нет, хочешь, – прошептали его губы прямо против ее губ, принуждая ее откинуть голову. – Ты просто боишься.
– Я никогда тебя не боялась.
– Меня – нет. Ты привыкла бояться себя.
– Неправда.
– Докажи.
Она подалась вперед, собираясь быстро и сухо чмокнуть его в щеку, однако в тот же миг ее сердце от волнения забилось в горле. Он не давил на нее, а мягко, очень мягко убеждал – мягкими подвижными губами, умным языком, очертившим сначала ее рот, а затем углубившимся внутрь, дразня и возбуждая. Когда ее руки заскользили по его голой груди и плечам, по его прохладной влажной коже, он стал покусывать ее губы, словно смакуя. Его собственные руки твердо лежали на столе, потому что он знал, что стоит ему дотронуться до нее, и он не сможет остановиться.
Лежа ночью без сна, он обещал себе, что она еще приедет к нему. И не ради памяти или жалости, а потому, что он будет ей необходим.
Медленно, изо всех сил сдерживая себя, он оторвался от ее губ и попятился.
– Давай встретимся вечером, Ван.
– Не знаю. – Она подняла руку к голове, которая шла кругом.
– А ты подумай. – Он снова взял свою кружку, удивляясь тому, что ручка в его руке не треснула. – Как надумаешь – звони.
Ее смущение вмиг испарилось, сменившись, гневом.
– Я не играю в эти игры.
– Тогда какого черта ты вообще здесь делаешь?
– Уже ничего.
Она схватила сумку и выбежала под дождь.
Глава 5
По дороге к дому Ванесса мечтала выспаться. Опустить шторы, включить тихую музыку, расслабиться и уснуть, возмещая себе бессонную ночь. После отдыха ей, возможно, станет ясно, как и о чем говорить с матерью. Возможно, что сон поможет ей даже разобраться в своих чувствах к Брэди. Короче, попытаться стоило.
Когда она вышла из машины, ее окликнули. Она обернулась. По улице ковыляла миссис Дрискол, зажав в одной руке сумку и пачку газет, а в другой – огромный зонт с деревянной ручкой. Ванесса, чувствуя к ней искреннюю симпатию, улыбнулась:
– Ах, миссис Дрискол! Рада вас снова видеть.
Старушка вперила в нее острый взгляд своих маленьких глазок:
– Я слышала, что ты вернулась. Худая как щепка.
Ванесса, смеясь, наклонилась поцеловать пергаментную щеку своей старой учительницы со знакомым запахом сухих фиалок.
– Вы чудесно выглядите.
– На себя посмотри, – фыркнула миссис Дрискол. – Этот нахал Брэди советует мне ходить с палкой – думает, что он настоящий врач. Подержи-ка это. – Она сунула Ванессе свой зонт, открыла сумку и дрожащими руками сложила туда почту. Она любила гулять под дождем, несмотря на то что в дождь кости ломило просто адски. – Наконец-то ты вернулась. Ты навсегда?
– Ну… не знаю…
– Пора тебе уделить внимание матери, – продолжала миссис Дрискол, не дослушав Ванессу. – Слышала, как ты играешь, когда проходила мимо вчера. Но я торопилась в банк, не могла остановиться.
– Может быть, зайдете сейчас? Выпьете чаю? – вежливо предложила Ванесса, сражаясь с ее огромным зонтом.
– Лишние хлопоты. А ты до сих пор чудесно играешь, Ванесса.
– Спасибо.
Затем миссис Дрискол отобрала у нее зонт, и Ванесса посчитала ее визит законченным, однако она поторопилась.
– Моя внучатая племянница берет уроки фортепиано в Хагерстауне. Ее бедной матери приходится возить ребенка к учительнице туда-обратно. Вот я и подумала, что, раз ты здесь, ты могла бы с ней позаниматься.
– Но…
– Она уже целый год занимается, раз в неделю. На Рождество она играла «Джингл Беллз», все были в восторге.
– Очень мило, – с отчаянием пробормотала Ванесса, чувствуя, что рискует промокнуть насквозь. – Однако у нее есть учитель, и мне не хотелось бы вмешиваться.
– Они живут напротив Лестера, до тебя тут пешком две минуты. А ее матери нужно передохнуть. Ее зовут Люси – средняя дочка моего младшего брата. Ей в будущем месяце рожать. Надеемся, что в этот раз будет мальчик, ведь у них уже есть две дочки. Девочки – это у них семейное.
– А…
– Тяжело ей ездить в Хагерстаун, сама понимаешь.
– Понимаю, но…
– У тебя ведь найдется свободный часок раз в неделю?
Ванесса с тоской запустила руку в свои мокрые волосы.
– Наверное, и все-таки…
– Начинайте прямо сегодня. Школьный автобус привозит ее примерно в полчетвертого, а в четыре она будет у тебя.
– Миссис Дрискол, – твердо сказала Ванесса, – мне бы очень хотелось вам помочь, но я никогда не давала уроков.
Миссис Дрискол захлопала черными глазками.
– Но играть-то ты умеешь?
– Конечно, но…
– Значит, ты сможешь и другому показать, как это делается. Если это, конечно, не наша Дори – моя старшая сестра. Сколько я ни пыталась научить ее вязать крючком, все без толку. Руки у нее как крюки. А у Энни – это моя внучатая племянница – хорошие руки, и соображает она хорошо. С ней у тебя не будет хлопот.
– Да-да, но я не о том…
– Я буду платить тебе десять долларов за урок. – Лицо миссис Дрискол уютно сморщилось в улыбке. – Ты славная девочка, Ванесса. И умница. Я же помню тебя в школе. Не то что этот Брэди. Вот уж кто шалопай был. Так я прослежу, чтоб Энни была у тебя в четыре.
И она заковыляла дальше, спрятавшись под своим необъятным зонтом. У Ванессы осталось ощущение, будто по ней проехался старый, но очень мощный паровой каток.
«Ученики, – со стоном думала она, глядя вслед удаляющемуся зонту, – как меня угораздило?» Наверное, тем же самым образом, что и в школе, когда она «вызывалась» мыть доску после уроков.
Откинув с лица мокрые волосы, она вошла в дом. Было пусто и тихо, но от идеи поспать ей пришлось отказаться. Если уж она согласилась долбить гаммы с будущим виртуозом, то надо хоть как-то
