Песочный принц в каменном городе

не смогла произнести и слова и только кивнула, когда он сказал, что заедет в девять, и чтобы без опозданий. И вот вместо того, чтобы предаться нахлынувшему желанию согрешить, вопреки свои убеждениям, принципам, я в который раз мусолила, кто же писал на меня жалобы? И за что? Мои отчеты касались, в основном, только финансовой стороны, понятия не имею, кто сдал Андреевну с ее желтой прессой и Леонид Михалыча с вечным пьянством… Наташка и Ленка вполне довольны своими должностями, Андреевне совсем грех жаловаться, а ребята со склада ничего обо мне знать не могли. Некому. Да не за что. Оставался один Леонид Михалыч, но верить в это мне не хотелось. А, может, и не было никаких жалоб? Может, соврал генеральный, надеясь, что тут же осыплю его мишурой пикантной информации? Не спалось и не сиделось, от выпитого разболелась голова, а мысли устали в который раз ходить по унылому кругу. Пришлось долго смотреть телевизор и наматывать круги ногам. Когда снизошло протрезвление, я вспомнила о девчонках и позвонила, чтобы предупредить о приезде Матвея. – Откуда знаешь? – спросила Ленка, ответив на мой звонок. – Мы вместе с ним едем, оттуда и знаю. – Ок, будь спок, – ответила Ленка и отключилась. С чувством выполненного долга, я позволила себе то же самое. Закрыв глаза и пролежав несколько минут, прислушиваясь к несуществующим шагам в коридоре, уснула. Снился Артем, чего уже довольно давно не случалось. Он выглядел грустным, если не потерянным, смотрел глазами кастрированного кота и мурлыкал какую-то песенку себе под нос. Потом увидел меня и спросил: – Почему ты не вышла за меня замуж? – Была уверена, что ты шутишь, – ответила я. – А сейчас бы вышла? – Да. – А я сейчас не могу. Я попыталась расплакаться, чтобы выплеснуть боль от его слов, и поняла, что не могу, не умею. Только дыхнула в его сторону, и тысячи черных снежинок покрыли его темные волосы, сделав тут же седыми. – А ты бы родила мне ребенка? – спросил старик с глазами любимого человека. – Да, – ответила согласием, хотя усиленно качала головой из стороны в сторону. – Жаль, – улыбнулся старик, и лицо его снова сделалось молодым, беззаботным. Звонок мобильного вырвал из сна. – С бодрым утром, – услышала голос Матвея в трубке. – Ведь у тебя уже утро, правда? Ты давно проснулась и почти спускаешься. Угадал? Я бросила взгляд в окно – солнце распластало по небу желтые щупальца; с нелепой надеждой бросила взгляд на часы – стрелки ласково обнимали девятку… – Сейчас, – выдавила из себя, не захотев соврать и сказать «да». Я забегала по комнате, наспех умылась, закинула в рот жвачку и поторопилась вниз. Матвей стоял у кофейного аппарата, посматривая на лестницу и на пустую стойку для Машеньки. – Доброе утро, – бросила я, подбегая. – Выпей кофе, а то ты сонная, и я соврал на счет утра – почти день. Я взяла с собой стаканчик и чтобы больше не задерживать никого, забралась с ним в машину. Выбрала заднее сиденье – и как знала! Мчались с такой скоростью, что даже не ориентировалась, где едем. Машина, гудки, обгоны. Чтобы прогнать страх, делала вид, что сплю. Если мы в кого-нибудь врежемся, лучше этого не видеть. С закрытыми глазами продержалась почти два часа. Скучно, темно и курить захотелось. – Высажу тебя у заправки, – пошел навстречу моему желанию Матвей. С учетом того, как мне «удается» тушить окурки, наш визит заправка запомнит надолго. Если кто-нибудь, конечно, выживет. Машина остановилась. – Отойди вон туда, – Матвей указал на обочину дороги, – пройди чуть вперед, я тебя подберу. У тебя пять минут. – Я даже добежать не успею. – Значит, не хочешь курить. Я поторопилась к указанному шефом месту, прикурила сигарету, но втянуть дым все не получалось. Минута прошла. Осталось четыре. Может, мне, действительно, не сильно хочется, но раз уж добежала… Улюлюканья в пролетевшей мимо машине спугнули очередную попытку втянуть дым. Идиоты! Чего так кричать? Никогда не видели курящих женщин? От заправки я отошла – все прилично и безопасно. Снова попыталась затянуться, на этот раз получилось, но закружилась голова. Машина Матвея притормозила в двух метрах от меня – вовремя! Я беспечно выбросила сигарету, подбежала к двери, открыла и только собиралась плюхнуться на заднее сиденье, как обнаружило, что оно занято. Двумя незнакомыми мужчинами. Я перевела недоуменный взгляд на водителя. – Нам по пути. Садись! – крикнул он. Это не мой водитель! То есть, не мой шеф! Но машина-то его? Сзади послышался гудок, я оглянулась, машина точно такая же, возле которой я продолжала стоять с открытым ртом, дверь со стороны водителя открылась – Матвей. – Ни на минуту нельзя оставить! Подошел ко мне, потянул за руку, захлопнул дверь чужой иномарки, не обратив внимания на возмущение мужчин. Усадил меня на переднее сиденье в свою машину. – Не советую флиртовать на дороге. Я чуть не подавилась жвачкой. – Говорила, что нравятся высокие, а там только три карлика и сидело, – укоризненно заметил он. Бросил быстрый взгляд в зеркало и мрачно добавил: – И те малолетки. – Неслыханно! – возмутилась я. – Я тоже так думаю, – согласился Матвей. И могу поспорить – то ли с вызовом, то ли злостью. С чего бы? В пять минут я уложилась, пусть даже и не покурила, а он молчал всю дорогу, и только когда были в Одессе и почти подъезжали к офису, сказал: – Запомни: ты ничего не решаешь и не можешь изменить. – Вы могли бы хоть сказать, что именно? Матвей задумался, показались зеленые ворота базы дальнобойщиков, и он ответил: – Леня не сам руководит филиалом, решения ему, скорее, навязывают, чем выдвигают. Под предлогом опеки. Я сразу поняла, что Матвей говорил об Андреевне. И не могла с ним поспорить. Это бы было обманом. – Вот об этом и говорю, – Матвей посмотрел мне в глаза. Мы въехали в массивные ворота базы, поднялись по ступенькам гостиницы, дверь офиса… На меня дохнуло обреченностью, но я уверенно взялась за поцарапанную ручку… Тишина, чрезмерно сосредоточенные лица, Леонид Михалыч за своим столом среди кипы документов – редкая картина. – Ну, – после приветствия сказал Матвей, – вижу, к моему приезду подготовились. Избегая его взгляда, я поспешила в кабинет к девчонкам. – А где зам. генерального? – зашептали они. – Ослепли? – Матвей? – хихикнула Андреевна, но газетенки спрятала. И словно предчувствуя, что приезд Матвея связан с ней, начала нервно прохаживаться по комнате, то и дело бросая взгляды на соседнюю дверь, куда ее пригласили буквально через пару минут. Теперь вышагивать по кабинету принялась Наташка. – Если он уволит маму, я тоже уйду. Когда из директорского кабинета послышались женские вопли, Наташка взяла лист бумаги и ручку. К тому моменту, когда ее мать влетела к нам с округлившимися глазами, продолжая сыпать ругательствами, которых даже от мамы Артема не услышишь, заявление было написано. – Да какое вы имеете право! – метала молнии Андреевна. – Я выполняю свои обязанности! И вообще сюда никто не придет. Кто здесь будет работать? Вы? Вы будете сюда ездить каждый день?! – Если придется, – спокойный голос Матвея из соседнего кабинета. – Леонид, а ты чего молчишь?! – Андреевна не ленилась бегать к ним и к нам, и обратно. Вот побежала к ним. – Они и тебя уволят! Твоих сотрудников увольняют, а ты отмалчиваешься! Да я здесь филиал поднимала, мы работали до ночи! Вы ничего не знаете! Кто здесь был? Факс, Леонид и я! Я все тащила на себе! – Значит, пора отдохнуть, – так же невозмутимо парировал Матвей. Мне бы его невозмутимость. Встретившись с Андреевной взглядом, я ощутила, как задрожали ноги. Взгляд не предвещал ничего хорошего. – Я уйду! – Андреевна вновь бросилась к Матвею. – Уйду! И посмотрим, что у вас получится. И Наташа уйдет! Она уже заявление пишет! – Наташа должна отработать две недели, а вы можете уйти сегодня. Матвей. Все так же спокойно. Так же равнодушно. – Если отработать, я тогда тоже не уйду! Я дочь здесь одну не оставлю! Слышите? Вы не понимаете, что рушите филиал. Да от вас все разбегутся. Я сомневаюсь, что после сегодняшнего кто-то захочет работать… в этом гадюшнике! В притоне! Молчи, молчи, Леонид, когда меня не будет – некому будет вступиться. И никто не прикроет перед начальством! Вот она, твоя благодарность! Пока злость Андреевны была направлена исключительно на директора, Матвей зашел к нам. – Есть желающие занять должность главного бухгалтера? – Ищите! – засмеялась Андреевна. – Вы попробуйте сюда кого-нибудь заманить! Ищите! Наташа отдала Матвею свое заявление. – Я увольняюсь. Матвей взял лист, бегло пробежал глазами, поставил подпись и еще строже спросил: – Повторяю вопрос: есть желающие занять должность главного бухгалтера или мы пригласим другого человека? Андреевна выглядывала из-за его спины, утирая слезы салфеткой и бросая на нас с Ленкой укоризненные взгляды, словно заставляя молчать, и словно зная, что секунду спустя скажет Ленка: – Я бы хотела, – она запнулась, – но я этим никогда не занималась… Андреевна ахнула, я едва сдержалась от удивленного возгласа, Наташка хмыкнула. Невозмутимым остался только Матвей. Он взял стул, сел рядом с Ленкой перед компьютером и сказал: – Андреевна вас подучит. Если у вас будут вопросы, обращайтесь ко мне лично. Или к Наталье, – я не посмела спорить под его пристальным взглядом, – она со мной свяжется. Меня удивляла его выдержка, более того – поражала, я смотрела на человека, с которым провела практически весь вчерашний день и большую половину сегодняшнего, и не верилось, что это один человек. Тот, который просил провести с ним день рождения, готовясь услышать отказ… Тот, чьи слова я приняла по глупости за симпатию и флирт… Тот, который всеми возможными способами ограждал меня от генерального… И этот, смотрящий на плачущую женщину, вдвое старше его, с тем спокойствием, будто перед ним надгрызенное гнилое яблоко… Хохот Андреевны вывел меня из задумчивости, и я, наконец, отвела взгляд от Матвея. – Леонид, ты смотри, что творится! Она бросилась в кабинет директора, а я