Песочный принц в каменном городе

думать. Женька мне нравился, и хотя до его исчезновения наши отношения можно было охарактеризовать как дружеские непонятные, уверена, это было взаимно. На второй день в Николаеве, когда телефон притворился мертвым, я сделала еще одну попытку ему дозвониться и снова потерпела фиаско. Уверенность сникла. Хорошо, мы не любовники и не друзья, он не обязан мне перезванивать, только подумала так, как мобильный встрепенулся. – Ты где? – услышала голос Женьки. – Николаев? Я там завтра буду. – Зачем? – задала я глупый вопрос и тут же получила отпор. – У меня свои дела, но если хочешь – встретимся, поболтаем. Если хочешь… Я вспыхнула, но ответила беспечно: – Не то, чтобы сильно, но если настаиваешь… Он рассмеялся. – Давай заеду в офис к восьми, я знаю, где он находится. Не засиживайся, как ты любишь, а то еще обратно возвращаться. То ли от предвкушения встречи, то ли заказов было больше, освободиться пораньше не удалось. Женька поднялся в офис. – Эй, без фанатизма, – зашел ко мне в кабинет, нагнулся, чмокнул в щеку, и как ни в чем не бывало, удалился. – Я жду внизу. Ждет. Меня. А я? Я выбила накладные, отпустила агентов, но выйти не спешила. Не знала, как себя вести. Что скажу? Что у нас вообще общего, кроме Артема, которого, я, кстати, не хочу вспоминать. Женька снова зашел в офис. – Привет. Подошел ко мне. Провел рукой по щеке, прикоснулся к губам. – Привет. – Иди ко мне, – потянул на себя, прижал, губы у моего уха. Я слышала дыхание – ровное, глубокое, сердцебиение – спокойное, шепот – едва различимый. – Иди ко мне. Моя девочка, моя маленькая девочка… Я соскучился. Я обняла его, положила голову на плечо и вдруг заметила в дверях мужскую фигуру. – Жень… Он обернулся, но мужчина уже вышел из тени. Тарас. – Наша офис-менеджер нашлась, – сказал он. – Завтра выйдет на работу. Тарас засыпал меня благодарностями, а после сказал: – Повезло Лене. Я скажу, чтобы выписал тебе премию. А это от меня. Нормально будет? Тарас протянул конверт, я вскрыла – триста гривен. – Спасибо. Надеюсь, Тарас не обратил внимания на Женькин смешок. – Немного, – сказал чуть смущенно. Значит, обратил. – Но больше бюджет не позволяет. Завтра уедешь? Если хочешь. Я бы мог показать тебе город. – Мы поедем сегодня, – ответил Женька, – ночевать будем уже дома. Прощаясь с Тарасом, подумала: интересно, у кого дома? Взгляды Женьки, которые он умудрялся бросать, не переключая внимания от дороги, выглядели многозначительно. – Расслабься, – сказал Женька с теплотой в голосе, словно прочтя мои мысли. Я попыталась подчиниться. Мне всегда хотелось встретить мужчину, которому захочется подчиниться, который сам будет принимать решения, для которого я буду маленькой девочкой. И еще мне ужасно хотелось его обнять. Прямо сейчас, когда машина мчится с неимоверной скоростью. – Ты всегда так доверяешь водителю? Я отвела взгляд от дороги. – Ты полностью отключаешься, – сказал Женька. – Смотри, грузовик, – навстречу, действительно, неслась машина, – и если я немного поверну руль, мы разобьемся, а ты этого даже не увидишь. Промолчала, но стало страшно. Женька способен на это. Почему я решила, что способен? Потому что редко шутит, потому что с ним всегда все серьезно, потому что глаза у него сузились, потому, что он, действительно, повернул руль, и когда до столкновения оставались доли секунды, резко дал вправо. Машина развернулась, шины взвыли, бесконечные минуты, мы замерли. Живы. Пока. Наши глаза встретились, и я отчетливо увидела смерть. Она была рядом, сидела с нами на заднем сиденье, она пряталась в его глазах. Я провела рукой по его лбу, ресницам, подбородку, прикоснулась к губам – сухим, жарким. Стало трудно дышать, не смотря на систему хот-фрост, – от его близости, от жара его тела, от его глаз, от его поцелуя. Требовательного, не просящего, настойчивого, долгого. Оказывается, я совсем не умею целоваться, не знала, как реагировать, что делать, плыла по течению, таяла, потому что раньше целовала я. Я не могла оторваться, не могла отпустить, не могла оттолкнуть. Мне было то жарко, то холодно, хотелось сбросить одежду и наоборот, застегнуться на все пуговицы, хотелось быть ближе и как можно дальше. Хотелось бежать. – Я приехал за тобой, – сказал Женька, снова нажав на газ. Я не ответила, восстанавливая дыхание. Значит, не было никаких дел в Николаеве, значит, он здесь только из-за меня, значит… Что это может значить? Глава № 19 Машина остановилась у высотного дома по улице Щорса. Подъезд Женьки. Подъезд Артема и его мамы. И я должна снова в него зайти? – Пойдем. Приходить в гости в двенадцатом часу ночи – это, мягко говоря, неприлично, и если Женька думает, что я соглашусь на очередные смотрины… – Я ни с кем не собираюсь тебя знакомить, – он вышел из машины, обошел с моей стороны, подал руку и буквально вытащил на улицу. – По крайней мере, сегодня. Я один живу. Я облегченно выдохнула. И тут же замерла. – Да не бойся ты, не трону. Просто устал немного, а на такси тебя не отпущу. Убедительное объяснение или мне просто хотелось в него верить, но больше я не возражала. Да и Женька действительно выглядел уставшим. В коридоре его квартиры я замешкалась, с опаской прислушиваясь – мне казалось, что сейчас его родители проделают такой же трюк, как когда-то мама Артема – выскочат из- за угла. За это время Женька успел переодеться и вынести одежду для меня – майку и белые брюки. Моя сумка с вещами осталась в багажнике его машины. – Убедилась? – спросил насмешливо. – Ты в душ или хочешь перекусить? – Нет. – Ясно, – он улыбнулся, – дверь в ванной закрывается. Я вспыхнула, но комментировать не стала. Когда я вышла из ванной, на маленьком столике в зале уже стояли две тарелки борща (мало похоже на будни холостяка), фрукты и всевозможные нарезки. Есть почти не хотелось. Когда тебя рассматривают – кусок в горло не лезет, а когда тебе хочется выглядеть при этом красиво, ты скажешь, что не голодна – что я и сделала. Женька убрал со столика сам, потом отлучился в спальню, чтобы расстелить мне постель, а когда я легла, зашел в комнату. – Ты не против, если я лягу вместе с тобой? – Просто ляжешь? – Да, если ты не захочешь большего. – Не захочу. Он улыбнулся, скрылся в душе, вернулся в одних трусах-боксерах и лег рядом. Я накрыла его простыней, но он ее скинул, сказав со смехом: – Жарко. Издевался – было видно по ухмылке и по глазам, которые просто впивались в мои. В жалкой попытке уснуть, я отвернулась к стенке, несколько раз беспокойно покрутилась, обернулась к Женьке. Он смотрел на меня. Рассматривал меня. Я скинула с себя простынь, перевернулась на живот, ответив тем же. – Ты красивый, ты знаешь? Он тихо рассмеялся: – Обычно это говорят женщинам. – С тобой жарко. – Разденься. Ты же не спишь дома в брюках? Я замешкалась. Дома я и с мужчиной не сплю. Он снял с меня брюки и лег обратно, почти не прикоснувшись. Создавалось впечатление, что я его мало волную. Я снова отвернулась к стенке – и снова к нему… Провела рукой по его лицу, глазам, груди – он вздохнул, но не ответил. Я набралась смелости, провела пальцем по его губам, но когда попыталась поцеловать – потолок резко взметнулся вверх. Женька перевернул меня на спину, прижал своим телом к постели. – Целовать буду я. И опередив возможное сопротивление, приступил к сладким угрозам. Стало еще жарче и еще невыносимей быть рядом с ним, подчиняться ему, хотеть большего и стопориться надуманными страхами. Мне казалось, что дверь в спальню откроется и зайдет мама Артема, посмотрит с упреком и скажет словами Андреевны: «Ну, и дрянь же ты!» или зазвонит мой мобильный, и я услышу голос несуществующей девушки Женьки, которая скажет: «Убирайся! Это мой город! Убирайся!» Чем ближе, чем жарче, чем желанней становился для меня Женька, тем отчетливей мне казалось, что я сейчас на чужой территории. Я попыталась освободиться. – Женька, подожди… Женька, все, я задыхаюсь… Он облокотился о подушки, внимательно посмотрел в глаза, отстранился. – Спи. Я свободна. Но, получив желаемое, я сама потянулась к нему. Обняла крепко, услышала громкое сердцебиение под своим ухом и уснула. После этой ночи Женька снова пропал. Уже около двух недель не приезжал, не звонил и, судя по монотонному голосу оператора, не включал свой мобильный. Скорее всего, поменял симку, подумала я и чтобы отвлечься, стала больше общаться с Ленкой. Мне было скучно, она пыталась загладить свою вину, потому сошлись мы быстро. Нашим любимым местом стал бар «Маска» – уютный, с виду неприметный, но внутри – внимательный бармен, неразведенные напитки (Ленка-знаток), сумрачное сочетание черного и фиолетового, искаженные лица трагиков на стенах, напоминавшие о призрачности настоящего, холод. Последнее относилось к внутренним ощущениям, к моей неготовности снова растаять от мужского внимания. Еще один молодой человек бросил меня – еще один, и значит причина во мне, но мне надоело самокопание. Я развлекалась. Боулинг, дискотека, шашлыки у моря, почти ежевечерний шейк в «Маске» – не было времени скучать или как студентка-первокурсница смаковать вкус поцелуев, рыдая в подушку. Я жила. Перестав ждать и почти устав верить. Жила настоящим, искаженным ошибками прошлого, но оно было моим и доступным. А ошибки… Маркес не врал – возвращаются. Мы сидели с Ленкой в «Маске», когда она вспомнила, что у Наташки сегодня день рождения и намекнула, что она уже давно меня простила и все такое, и вообще друзей не хорошо оставлять в такой момент без поздравлений. – Предлагаешь, чтобы я позвонила? – спросила я. – Предлагаю ее пригласить к нам. Могу поспорить, наше спонтанное приглашение было оговорено заранее, потому что чисто случайно она оказалась в этом районе, именно в это время, и в баре появилась уже через десять минут. Я едва успела вернуться с букетом ромашек из цветочного по-соседству. – Ну, поздравляю, – сказала, отдав цветы. – Ну, спасибо, – улыбнулась Наташка. – С меня причитается? – Ну, если ты так считаешь… – Чудики! – рассмеялась Ленка. – Хватит ворошить прошлое. Мирись, мирись и