Песочный принц в каменном городе

заливистый, счастливый, наверное, такой бывает только у детей. Он словно звал присоединиться. И не смотря на мрачные мысли, засевшие в голове и подталкивающие к разрушению, губы сами растянулись в улыбке. – Привет, – сказал мальчик, посмотрел на Злату, кивнул. – Ты права, она тоже красивая, но женюсь я все равно на тебе. – Почему? – улыбнулась Злата. – Почему? – одновременно спросила я. Мальчик рассмеялся. – Потому что тебе я нужнее, неужели не ясно? Я села рядом с ним. Он, кряхтя, как старичок, подвинулся. – Но я замужем, – напомнила Злата, – а Наталья – нет. – Вот глупая! – снова захохотал мальчик. – Пока я вырасту, ты разведешься, а она выйдет замуж. – Слышал бы это твой брат, – сказала Злата и представила мальчика. – Егор, брат Яра, и, как ты понимаешь, мой будущий муж. Мальчик доверчиво улыбнулся, и я ощутила удар в солнечное сплетение. У меня тоже мог бы быть сын. Такой же смуглый и кареглазый. – Егор, ну, все, покеда, – бросив на меня взгляд, сказала подруга, – наверняка, брат уже заждался. Мальчик спрыгнул с постели, обнял Злату, посопел ей в шею и, помахав рукой, убежал. Уверена, ему и самому надоело сидеть в желтых стенах, пусть даже и с претензией на евроремонт. Дорогая двухместная палата, телевизор, холодильник, шкаф для вещей, тумбочки, санузел отдельный, душевая, и тем не менее, атмосфера давящая. – Красивый, – сказала я. – Ага, ты еще его брата не видела. – Твоего мужа? – Пока да. Мне и не хотелось его видеть. Подонок, который дал ей определенные лекарства, спровоцировав выкидыш. И хотя у него были причины не хотеть этого ребенка, Злата едва не умерла, а он ничуть не раскаялся. Разломал игрушку, достал начинку и выбросил. – Как он разрешил Егору прийти, если считает тебя… – Ага, шалавой, – согласилась Злата. – Он отдает мне Егора, так что своего нового мужа я воспитаю сама. – Как отдает? Он же тебя ненавидит. – А Егор любит. – Тебе не кажется, что муж оставляет отходные пути, чтобы вернуться? – Не кажется. Он сказал, что не может прикоснуться ко мне после своего охранника. – Она весело улыбнулась, но я поняла – напускное. – А что у тебя? Лицо, вроде ты что-то затеяла, и это что-то мне определенно не нравится. Злата не хотела говорить о Яре, и ее можно понять. Безоблачная жизнь разлетелась от чужой прихоти. Провинциальная девчонка и фарт – устроилась на работу, едва приехав в столицу, встретила незнакомца в баре, на спор с подружками познакомилась с ним, он на спор с друзьями на ней женился. При этом оказалось, что он – очень влиятельный и более чем состоятельный человек. Злата, как дура, влюбилась, и вроде бы он тоже что-то к ней чувствовал, но однажды Яр уехал в командировку, а охранник, которого оставил при молодой жене, подсыпал снотворное ей в кофе и залез в кровать. Не единожды. Потом Злата поняла, что беременна, и по сроку выходило – не от мужа. Это понял и муж. Охранник остался при хозяине, а Злате муж влил в рот дрянь, убившую ее ребенка и едва не убившую ее саму, и выбросил за дверь. Злата сказала, что если бы не желание отомстить, она бы так и валялась на заднем дворе особняка и строила из себя гордую и честную, когда охранник, который ее потрахивал, привез в больницу, оплатил лечение и нашел молодых, амбициозных адвокатов. Видимо, талантливых, если Яр Самарский, у которого своя адвокатская контора, дает не только солидные отпускные, но и Егора. Брат – единственный человек, которым он дорожит больше денег и репутации, и потому вряд ли доверит его воспитание шлюхе. Думаю, просто струсил. Многие мужчины бросают женщин, подвергнувшихся насилию. Смешно: не может прикоснуться к ней после своего охранника… А видеть охранника, прикасавшегося к твоей жене? И без ее согласия? – Ты не понимаешь, – сказала Злата, – я ведь получала от этого удовольствие. – И что? – изумилась я. – Ты спала, и ты не знала… – Я никогда не кончала с Яром. Ну, отчасти злость ее мужа объяснима – собственное бессилие, видимо, тоже понимает, что если женщина не испытывает оргазма, вина на нем. Прикрываться принципами и брезгливостью, когда над твоей женщиной надругались – тоже бессилие. Мужчина, настоящий мужчина, не стал бы в такой ситуации играть роль убитого горем ходячего члена. – Наталья, что ты задумала? – напомнила о себе Злата. – Я знаю, кто столкнул меня с лестницы. – Уверена? Я кивнула. – И кто? – Новая пассия моего бывшего парня. – Матвея? – Нет. – Того, от которого ты была беременна? – Нет. – Как все запутано. Щелкни чайничком, пожалуйста, и давай чуть в подробностях, хорошо? Вот ведь у тебя жизнь насыщенная, столько мужчин, а у меня был только один, если не считать приключений во сне. Обстановка разрядилась. Нравится мне Злата. За юмор, которым маскирует чувства, за то, что не смотря на кучу своих проблем, мои ей не кажутся лишними. За тепло, которое от нее исходит, за внимание в глазах, за молчание, когда говорить не хочется, за болтливость, когда думать не хочется. Я сделала себе кофе, ей – чай с лимоном, открыла коробку зефира, которую принесла. Относительно еды и мужчин у нас одинаково испорченный вкус. – Закончили рекламную паузу, – усмехнулась она, – рассказывай. Я задумалась – с чего бы начать? И начала с приезда в Одессу, избегая ненужных подробностей, рассказала об Артеме, Женьке, Матвее, перешла к настоящему и остановилась. Вроде бы, все. – Уверена? – в отличие от меня, Злата выслушала, не перебивая. – Око за око, – напомнила я. – Разве не справедливо? – Я не об этом. Уверена, что с лестницы тебя столкнула девушка Артема? – Конечно, я же тебе сказала, что вспомнила… – Нет, – Злата покачала головой, – ты вспомнила длинные неухоженные волосы и нечеткие очертания ее фигуры. – Это была она. – Да, – Злата поставила чашку на журнальный столик, – если девушке на восьмом месяце беременности больше заняться нечем, как примчаться в Киев, непонятным образом узнать твой адрес и оказаться на лестнице именно в этот момент… И если в твоем окружении или Матвея, больше нет ни одной пигалицы с длинными пережженными волосами, которой вы перешли дорогу… Звонок мобильного настойчиво призывал ответить. – Привет, – сказал Матвей, – ты уже на работе? – Я не очень хорошо себя чувствую. – Да, конечно, – сказал он. – Ты не могла бы заехать в офис и скинуть для меня кое-какую информацию? А потом отдых, я скажу генеральному, что ты еще на больничном. – Пусть он и скинет тебе информацию. – Пароль от моего компьютера знаешь только ты. Заедь, пожалуйста. Через час я тебя наберу. Отключился. – Что ты об этом думаешь? – спросила Злата. – В твоих словах есть логика, но свою версию я не отбрасываю. – Я о Матвее. Мне кажется, он тебя любит. Я поперхнулась кофе. – Ага, – скопировала ее словечко, – так же, как тебя – муж. Мы расхохотались. Снова звонок, снова Матвей. – Я забыл тебе сказать… Злата, сидевшая по-турецки напротив, подалась вперед, чтобы лучше слышать. Ее глаза так и кричали: «А я тебе говорила!». – Наталья, ты нужна мне. Злата победоносно щелкнула пальцами. – Помнишь, – продолжил Матвей, – я говорил, что кто-то дышит мне в спину? Он подобрался очень близко. Сейчас многое зависит от того, кто первый: мы, «Олимпик-найс» или «МагаДельт». Злата, зевнув, отвернулась к окну. – Я выезжаю, – сказала я и нажала отбой. – Поедешь? – не поверила подруга. – Я пока еще там работаю. Отвыкла от общественного транспорта, но толкучка в маршрутке отвечала моему настроению. Кто-то наступил на ногу мне, кого-то пхнула в бок – я, кто-то дыхнул перегаром на меня, кого-то окутала «Hugo Boss» – я. Главное – платить по счетам вовремя. Генеральный, заглянув в кабинет, сказал, что худоба больше подходит моим томным глазам и хотел сказать что-то еще, но за ним пришла Оксаночка, которая предпочла бросить карьеру маркетолога и стать секретуткой. Короткая юбочка, распахнутая едва ли не до пупка, блуза, наращенные соломенные волосы… Убитые перекисью, державшиеся на голове, наверное, только благодаря обилию лака… неухоженные волосы. Фигура была почти как у девочки Артема и значит, Оксаночка вполне могла быть той, кто скинул меня с лестницы. Но за что? Она не была любовницей Матвея, не претендовала на мою должность. Ей было плевать на меня, и это было взаимно. Не сходится. – Ах, неужели я тебя застала? – В дверь протиснулась дама неопределенного возраста и необъятной фигуры. Мы не были знакомы, и уже на ты? – После аборта и сразу такое рвение? Похвально. – Она хлопнула два раза в ладоши. – В постели с моим мужем такое же? Я догадалась, кто она, не стала делать удивленное лицо и переспрашивать: «Каким мужем? За кого вы меня принимаете?» Но я была в шоке от вкуса Матвея, и потому вяло проблеяла: – Что вы хотели? Расправила плечи, грудь вперед, и более уверенно бросила: – Чего тебе? Я сидела в кресле Матвея, его жена села в мое. Напротив. Глаза в глаза. Но этой близости, в отличие от Матвея, мне не хотелось. – Как я тебе? – спросила женщина. – В каком смысле? – Ну, внешне, – она хихикнула, – души моей ты не знаешь. – Чего ты ждешь? Комплиментов? Я бы на тебе не женилась. Она отвернулась, недовольно поджала губы – снова ко мне. – Он любит беременных, и я трижды рожала. Практически без перерывов. У нас была счастливая семья, но последние роды прошли с осложнениями. – Она снова хихикнула, что мало рисовалось с трагической маской на пухлом лице. Маска ей явно давила на щеки. – Когда он узнал, что я не могу забеременеть, стали появляться смазливые помощницы, и уже беременели они. Я усиленно делала вид, что мне безразлично, хотя в памяти всплыла неприятная подробность. Матвей сказал, что хочет меня, узнав о беременности. И бросил меня, когда случился выкидыш. Все сходится. Его возбуждают только беременные женщины, так бывает, я копалась в Интернете. Если бы я решила бороться за него, чтобы быть рядом, мне бы пришлось превратиться в свиноматку, и возможно, выглядеть еще ужасней, чем его жена. – Он – животное, – продолжала она. – Ненасытный, что в еде, что в постели. Как пропасть. Ему постоянно мало! Красивое животное… И эти волосы, как у орангутанга, и литры пота, когда он скачет… Я понимала,