Песочный принц в каменном городе

что мы уже не будем вместе. По ряду причин, которые есть и которые еще будут, но любила его и поливать грязью не могла позволить. – Ты и сейчас возбудилась, когда его нет, представляю, как ты течешь, когда он рядом. Его пот я слизывала языком, – я облизнулась, прикрыв ресницы, – а твоя течка воняет даже через одежду. Пришла посмотреть на меня? Разбавить свои фантазии? Или посмотреть – мало, рассказать в подробностях? Она насупилась, потом хихикнув, заржала как лошадь, прикрывая челюсть рукой в ажурной перчатке, сделала резкое движение, оказавшись в нескольких сантиметрах от моих глаз, выдохнула утренней колбасой в лицо: – Вижу, ты намеков не понимаешь. Я вспомнила молдаванку, которая пыталась уткнуть меня в ведро с прокладкой, они были удивительно похожи – отталкивающая внешность, неряшливость, агрессия, запах… Машинально потянулась в поисках защиты, нащупала ножницы… Если она ударит, я ударю в ответ. – Это моя компания, я – учредитель, и ты раздвигала ноги перед моим мужем за мои деньги, и я терпела тебя и его предыдущую проститутку, но все изменилось. Я боялась его потерять. А теперь могу родить ему. Слышишь? Я заплатила кучу бабок, съела тонну лекарств, чтобы родить ему. И ты мне его уступишь. – Вот как? – я сильнее сжала кольца ножниц. Она посмотрела на мою руку. Помедлив, вернулась в кресло. – Ты считаешь меня уродливой сумасшедшей… Я все еще держала ножницы в руках. Слишком резкая перемена. – Если ты будешь с ним, тебе придется постоянно беременеть. Я пришла к тебе, потому что узнала об аборте и поняла: ты не дура. Она положила на стол пухлый конверт. Я вздрогнула и разжала пальцы. – Что это? – Плата за правильный выбор. Она думала, я сделала аборт и думала, я умею влиять на ее мужа. Я могу сыграть в честную и принципиальную, а могу сделать правильный выбор. Я посмотрела на монитор – информация почти скачалась на флешку. Я вытащила ее, перевела взгляд на жену Матвея. Она следила за моим лицом. Флешка юркнула в рукав свитера. – Нет гарантии, что это вновь не случится. – Мне нужен месяц, – попросила она. Матвея нет в городе. И не будет несколько месяцев. Она может поехать к нему. Но она может сделать это и без моего благословения. – Сколько здесь? – Десять тысяч. – Ты уверена, что если я дам тебе месяц, он ко мне не вернется, – я играла ва-банк, потому что терять было нечего. – Я дам тебе два и напишу заявление об увольнении. Она неверяще заморгала ресницами. – Правильно, – подсказала я, – это стоит дороже. Она положила на стол еще один пухлый конверт. Я пересчитала, переложила деньги в свою сумку, щелкнула клавишу Del на компьютере, написала заявление об увольнении и вышла. На улице я облегченно вздохнула, остановила попутку и на одном из перекрестков выбросила в окно сим-карту. Звонок Матвея остался неотвеченным. – Это должно означать, что я занята. Глава № 25 Предавать тех, кто предал тебя, приятно, но если на чистоту, чувство удовлетворения вскоре сменяется страхом, роем сомнений и суетой, и ты не раз прокручиваешь в голове одну фразу: «а стоило ли?» И ответ как в волшебной восьмерке – всегда разный и неоднозначный. Но времени на философские размышления почти не было – найти новую квартиру, перевезти вещи, настроиться на встречу с человеком, от которого зависит мое будущее, причем так, чтобы он не понял, что от него зависит мое будущее, и самое простое – сменить номер мобильного и для перестраховки – сам мобильный. Ходили слухи, что все телефоны сотрудников компании на прослушке, а этот мне подарил Матвей. Впервые подумалось, что не просто так. С телефоном, в отличие от его бывшего хозяина, рассталась без сожалений, других хвостов не было. Долго думала, стоит оставить Злате контакты или тихо испариться, и решила проведать. Последний раз. Мои вещи уже лежали на новой квартире, раскладывать я их не собиралась – равно как и надолго задерживаться в Киеве, а заплатить пришлось за два месяца. Но лучше настроиться на проблемы поважнее. К примеру, как смотреть в глаза человеку, который ждал, когда ты приедешь, который был рад твоему появлению, как наивный спаниель и который понимает, что ты пытаешься откупить свою совесть коротким визитом. – Очень много всего, – сказала Злата, когда я начала выгружать фрукты. – Не стоило покупать, меня все равно завтра выписывают. – Раздашь, – отмахнулась я. Бросила на нее взгляд – бледная, и как по мне, слишком слаба для выписки. – Палата оплачена? – Он внимателен к деталям, – ответила Злата. Меня удивляло, что она всегда говорила о нем безэмоционально, о человеке, разрушившем ее жизнь. Более того – так же она вела себя во время его визитов. – А жить есть где? Если я правильно поняла, муж деньгами пока не поделился. – Адвокаты выясняют последние нюансы. Это может затянуться на неопределенное время, но мне найдут, где жить. – Ясно. Я посмотрела в окно. Ветер поднимал разноцветные листья и с силой бросал на грязный асфальт. Иногда мне казалось, что я – лист, который кому-то более сильному нравится поднимать и, едва глотну воздуха, снова бросать на землю. Артем, который предпочел приезжей девушке одесситку, Женька, который выбрал дружбу вместо отношений, Матвей, который… не так… не выбрал… всегда ставил работу на первое место, а второго попросту не было. Я обернулась. Злата смотрела на меня с такой доверчивой улыбкой, что я устыдилась и минутной слабости, подталкивающей к самокопанию, и малодушия, шептавшего, что пора уходить. Назло ему, я громко, стараясь заставить молчать гадкий шепот, сказала: – Ко мне переедешь. И не давая себе времени передумать, добавила: – У меня ужасный характер, но, думаю, под одной крышей нам жить от силы месяц-два. – Может, меньше, – задумалась Злата. – Может, меньше, – согласилась я. Лишних вопросов не было – Злата или догадывалась, или просто не была любопытной, но предупредить ее не мешало. – Злат, если кто-нибудь, пока ты в больнице, станет меня искать, ты знать не знаешь, где я. – Я и сейчас этого не знаю. Я сказала адрес, где остановилась. Своеобразная борьба со своими монстрами: а вдруг не предаст? Провинциальное детство, пусть даже в разных провинциях, и навязчивое желание верить, сближало. Поживет у меня какое-то время, пока адвокаты все не оформят, а там, может, скорее съедет, чем я – с учетом грозящих миллионов. Бросить ее сейчас – оставить в постели с извращенцем. Пусть если Злата и выберет такой вариант, то не от безысходности и не потому, что я вильнула в тень. Вот от чего увильнуть, действительно, хотелось – так это от встречи с учредителем «Олимпик-найс». Но нереально. Во-первых, я сама назначила ее, во-вторых, нужно спешить, пока меня не нашел Матвей, в-третьих, флешка кирпичами давила на совесть, а самое главное – мне было страшно. И каждую минуту страх грозил выплеснуться нервным срывом. – Наталья, – когда Злата заговорила, я почему-то догадывалась, что именно она скажет, – ты бы хотела вернуть все, что было? – А что у меня было? Она смотрела в окно, хотя полулежа вряд ли можно что-либо там рассмотреть. – Ну, да, конечно, – сказала буднично, – я поняла. Прости, что спросила. Мне пора было уходить. В дверях я обернулась. Злата смотрела на меня, а мне казалось – будто на стену. В сердце зашевелился червячок сомнений, выглянул из укрытия… Хрум… Доверие – слишком хрупкая штука… – Ты хочешь мне что-то сказать? Она улыбнулась. Наигранно беззаботно. – Надеюсь, у тебя когда-нибудь получится все, что ты задумала. – Я тоже. – Когда мы думаем, что жизнь несправедлива… Здесь нет ничего личного, мы просто возвращаем долги. – Мне никто не одалживал. Дверь, не смотря на бешеную стоимость палаты, противно скрипнула, почти замаскировав хруст, с которым здравый смысл сжирал зародыш доверия, а попросту – наивность. Все, медлить нельзя. Или пан, или… Я села в попутку. Улицы мелькали за тонированными стеклами, и я подумала, как удобно пялиться на мир, когда он не видит тебя. Если держаться на расстоянии, наверное, не бывает ощущения, будто тебя, действительно, пережевывают и за ненадобностью – выплевывают на грязный асфальт. Подруга оказалась совсем не подругой… Подумаешь, пустяк, такое случается с каждым, с неосторожными – по несколько раз. Кто-то из умных сказал прекрасную фразу: «Кто предупрежден, тот вооружен», как вовремя этот умный сказал, и словно исключительно для меня. За вещами возвращаться не стану, деньги в банке – иными словами, осталась всего одна встреча, и больше в Киеве ничего не держит. Ты бы хотела вернуть то, что было? Ты хочешь мне что-то сказать? Надеюсь, у тебя когда-нибудь получится все, что ты задумала. И взгляд… Злата проговорилась или намеренно дала понять, на чьей стороне? И зудящий, но не первостепенный вопрос: за сколько «сторона» ее купила? К черту суету вчерашнюю! Когда все закончится, и если закончится так, как хочется, можно, наконец, уехать из каштанового лицемерия к морю, солнцу, новым возможностям, продолжить поиски своего принца. Подумала так и едва не расхохоталась. Пафос на пафосе, а не здравые рассуждения, и все так же неисправима. Раз, два, три… Сколько еще раз нужно обжечься, чтобы перестать верить сказкам? Если принцы и существуют, то песочные, как говорила Злата, которым тебя предать – что песчинку струсить с тела. И ты для них – не желанная спутница, а так, мимолетность, помеха. Сколько времени потрачено на пустые грезы, а ведь можно было жить как другие: от завтрака до заката, и снова по новой. Никак, но зато не больно. А я… Если Артем и Женька даже не вспоминались – так, дымка, изредка, и то с сожалением, что связалась, то встречу с Матвеем я до сих пор считала главной в своей жизни, а его самого – всем. Он стал моим миром, не смотря на то, что моим никогда не был. Жена, трое детей, предыдущая беременная помощница и, возможно, новая любовница в Днепропетровске. Очередная, более плодовитая, чем я, более сговорчивая. – Приехали, – сказал водитель. Улыбнулся, получив деньги, поехал дальше. Чем не прекрасная жизнь? Такое лицо беззаботное, а я смотрю на десяток сияющих окон желтого бизнес-центра, и сердце