Песочный принц в каменном городе

мешало полной идиллии. А так же мне мешали звуки с кухни. Скандал. Я даже не сомневалась, что слышу голос той самой злой тетки. Повезло, что мы не столкнулись. Стыдно признать, но я боялась ее, и чем реже мы виделись, тем сильнее боялась, потому что понимала: она обо мне не забывает. Наверняка, в курсе, что ночью меня не было, и придумала очередной повод для издевок. Постаралась не думать о грустном и снова переключилась на Артема. Огорчало, что он не попросил номер телефона – он же не мог знать, что у меня его нет. Хотя… мы увидимся на курсах. Уже завтра. Дожить бы. Чтобы завтра наступило скорее, уснула. Мне снился Артем, наша свадьба, я в красивом белом платье, море и катер. Мы смотрим друг другу в глаза, он, улыбаясь, что-то говорит, но слов не разобрать. Ветер уносит их. И вдруг громко, явно – крик! Артем отворачивается и прыгает за борт. Я всматриваюсь в бушующие волны и вижу, как там кто-то барахтается. Девушка. Лица не разобрать, в глаза бросается белое свадебное платье, фата. И это мои фата и платье! Артем с ней рядом. Обнимает. Они сплетаются в танце. Я понимаю, что Артем просто ошибся. Он принял ее за меня. Хочу крикнуть, но голоса нет. Я бросаю спасательный круг за борт и смотрю, как они хватаются за него. Уставшие, изможденные, но вдвоем. Я отступаю, хотя слышу просьбу Артема: – Останься. Нас нет. Свадьбы нет. Артема нет. – Куда ночь – туда сон, – прошептала я утром, глядя в окно. И следуя примете, рассказала о нем первому встречному. Эта роль досталась дочери директрисы. Татьяна только что вернулась из Египта – загоревшая, похорошевшая. Прибежала, позаимствовала из кассы деньги, выслушала мой сон, поставила диагноз «свадьба всегда к беде» и упорхнула с очередным кавалером. А мне, чтобы увидеть своего, предстояло отпахать смену, потрястись в трамвае и троллейбусе и таки выбросить из головы остатки дурацкого сна. Когда Артем вместо кино предложил пойти сразу в квартиру, обрадовалась – ноги просто гудели. Мама Артема улыбаясь, накрыла на стол (больше, чем в первый мой визит, видимо, осталась при мнении, что я таки много ем), присела рядышком и принялась снова рассматривать. Артем, как на зло, сбежал в ванную. – Ты меня удивляешь, – сказала мама Артема. Она смотрела с сочувствием, но я насторожилась. Как оказалось, не зря. – Неужели тебя устраивает роль девочки по вызову? Я опешила – так меня еще не оскорбляли. Она заметила, что произвела впечатление и продолжила с тем же участием в голосе: – Понедельник, среда, пятница – не более. Три раза в неделю, да еще за чашку чая. – Как вы можете… Вы считаете… – Нет, дорогая, это ты хорошо считаешь. Трехкомнатная квартира, мальчик молодой, родители – недотепы, а ты и рада. Пришла, наелась, отмылась, ночь простонала – и дело в шляпе? Она подальше отставила вазочку с вареньем. – Хороший расчет. Я с трудом сдерживала слезы. – Провинциалки, или лимитчики, всегда были дюже прыткие. За квартирку в Одессе не грех поработать даже ротиком. Вдруг она широко улыбнулась и подсунула ко мне ближе злополучное варенье. – Да ты ешь, ешь, не стесняйся. Я поняла, чем была вызвана столь резкая перемена – в дверях кухни появился Артем. Чмокнул меня, сел рядом, убрал прядь со лба, но я снова встряхнула головой. На глаза наворачивались слезы – не хотела, чтобы он их видел. Скрылась в ванной. И слезы хлынули. Пожалуй, так больно мне не было даже в пятнадцать лет, когда я подслушала разговор мамы и тети Вали. В дверь сначала постучали, потом подергали за ручку. – Да не мешай, – увещевала мама Артема, – непонятно в каких она живет условиях. Пусть вымоется как следует. Отмоется. Вымоется… Как следует… Отмоется… Артем молчал. Глава № 6 Не знаю, сколько я просидела в ванной. В дверь постучали снова, потом еще раз. От слез стало больно моргать ресницами, тушь не подкачала – расплылась и не пришлось долго ее смывать. Я вышла. У двери стояла мама Артема. – О, да ты еще краше стала! – сказала насмешливо. Я прошла в комнату. Света не было. Наверное, надо было проявить характер и уйти. Только что это даст? Артема больше не увижу (мамаша постарается, скажет, что не оценила их очаг, или того пуще – пренебрегла), а он мне нравится. Действительно, нравится. Я села на край дивана, и тут же мои ноги покрылись поцелуями. – Наташка… Знаешь, я ни о чем не мог думать. Только о тебе. Слышишь? Все эти дни… Артем сделал паузу, видимо, ожидая таких же признаний, но я промолчала. Спустилась к нему на пол, обняла и незаметно для себя уснула. А утром совершила глупость: не смотря на свои вчерашние рассуждения, сбежала, пока все спали. В магазине встретила рутина. Но мне это на руку – хотелось отвлечься, в голове то и дело шипел голос: «Сбежала! Сбежала! Еще пожалеешь!» Уже пожалела. В работу! На чаевые в обе щеки улепетывала вафли и прихлебывала чай. Я люблю кофе, но чай дешевле. Я люблю торт, но вафли дешевле. Я люблю уют, но гордость дороже. Или гордыня? Когда заглянула Татьяна, дочь директрисы, почти обрадовалась – у нее лицо веселое, беззаботное, а мне не хватало позитива. – Что снилось? – спросила она. – Не помню. – Много работаешь. Давно матери говорю: пора тебе в отпуск. Вот я съездила в Египет и даже помолодела. – Для начала пусть твоя мать поднимет мне зарплату. – Ты смешная. – Посмейся. Татьяна, действительно, засмеялась. – Ты мне нравишься. – Подожди, это я еще в Египет не съездила. Она снова засмеялась. – Слушай, я теперь часто буду заходить: ты мне поднимаешь настроение. А что твой парень? Все еще вместе? Сон не сбылся? – Тебе-то что? Он тебе все равно не подойдет. Кто-то звонил Татьяне на мобильный, но она сбрасывала. – Тебя старит твоя прическа, – сказала, внимательно меня рассмотрев. – Впрочем, хвост уже прической никто не называет. Я даже не успела обидеться, как она продолжила: – Еду в салон, поедешь со мной. С этим надо что-то делать. В магазин зашел беляшник, и я обреченно выдохнула: – А что делать с этим? – Наташка, сосиски есть? – с порога крикнул он. Прошел мимо Татьяны, галантно поклонился и оперся о прилавок. К Татьяне стал задом. Ее бесцеремонность задела – Есть, – она хотела толкнуть его в плечо пальчиком, но передумала и указала на кладовую, – иди, помой. Помоешь сам – возьмешь со скидкой. Беляшник счастливо улыбнулся, снова поклонился и скрылся в кладовой. Оттуда послышался плеск воды и неприятный запах – приступил к делу. – Ольга, – Татьяна подозвала мою напарницу, – тебе ответственное поручение. Работаешь сегодня за двоих, и Натаху прикрываешь. Я знаю: мама всегда звонит не вовремя, но ты должна справиться. Обернулась ко мне: – Пойдем. Другой бы спорил – я не стала. Во-первых, портить отношения с дочерью директрисы не хотелось, во-вторых, лучше отсидеться в салоне, чем отстоять за прилавком. В салоне мне понравилось. Он шикарный или мне так показалось, потому что раньше я в них не бывала. Судить могла только по парикмахерской «Чародейка» в Луганске. Ох, и чародеи там работали – до сих пор помню шок и свои слезы, когда мне сделали «химию». С тех пор предпочитаю хвостик: без слез и бесплатно. Татьяна и в салоне вела себя как дочь хозяйки, все ей улыбались и угождали. Меня словно не замечали. – Ирэн, – Татьяна подтолкнула меня к высокой худой блондинке. Опять эти блондинки! – Займись. Моя подруга. Долго жила в изгнании, вот, хочет вернуться. Глаза Ирэн потеплели. – Что бы вы хотели? – Да ничего особенного, – ответила за меня Татьяна. – То, что ей пойдет. Я с трудом подавила вздох. Отмолчаться? Дудки, раз решила меня преобразить, а я согласилась на эксперимент. – Ты платишь, – сказала я. – Знаю, – Татьяна отмахнулась, – кто девочку платит, тот ее и танцует. Ирэн услужливо рассмеялась. Слава Богу, обошлись без «химии» и других извращений. Простая прическа, но мне понравилось. Обычное «каре», только кончики были вытянуты вниз, от чего я выглядела чуть похудевшей. Татьяна же просто позволила вымыть себе голову, высушить феном, по моим подсчетам, заплатив, по моим подсчетам, крупную сумму. Моя прическа ей понравилась. – Теперь явно должно покупателей прибавиться. Она подмигнула поочередно мне и Ирэн, отсчитала деньги, и мы удалились. – Ну, на сегодня хороших дел хватит, – с этими словами Татьяна села в машину, помахав ручкой из приоткрытого окна. – Покеда! Хорошее настроение улетучилось. В магазин я добиралась на трамвае. Впрочем, на что надеялась? Что Татьяна Буряк запишет меня в подруги, я позволю себе уволиться из магазина ее мамаши, и мы вместе будем рассекать ночной город на новеньком «Лексусе»? С этим она и без меня справляется. А меня в магазине ждала директриса. Из ее слов я поняла, что мое светлое будущее пока затягивается, и животик с обидой заурчал. Спасибо Танюше! На смену имиджа никто не обратил внимания. Беляшник так же требовал сосиски, Ольга дулась, директриса устала, работая вместо меня два часа за прилавком, потому молчала. Напряженно. Многозначительно. Только мысли об Артеме помогали держаться. Сегодня вторник и надо прожить целый день, целую ночь, еще один день, чтобы увидеть его глаза. Кажется, это уже нечто большее, чем симпатия. Может, получится выйти замуж по любви? Хотя, Артем мне предложения не делал, да и в любви не признавался, я была уверена, что мыслим мы в одном направлении. Часа через два Ольга перестала дуться и признала, что прическа мне к лицу. – И тебе звонили, – добавила. – Кто? – Какой-то парень. Спросил, есть ли ты. – И что? – Что-что, – проворчала скорее из вредности, а не по злобе, – тебя же не было. – Так кто это был? – Говорю же: какой-то парень. Артем. Больше некому. На секунду смутила мысль, что Артем не может знать магазинный номер телефона, но была тут же отброшена. А вот узнал. Я стала улыбаться покупателям и обошлась без обвешивания – счастье делает человека добрее. Единственно, с наступлением темноты вспомнила о своей конуре. Там счастья нет, а так хотелось продлить его хоть чуточку. И я придумала. Пока Ольга сводила дебет с кредитом, я открыла бутылку вина, отвесила двести грамм вафель, закрыла магазин изнутри, и пригласила на «чаепитие». – Хочу колбасы, – протянула Ольга,