пригоже дружество съ погаными для воина православнаго! Будетъ-де вамъ миръ и упокой в?чный, какъ башки посшибаютъ вамъ атаманы, дружество будетъ вамъ, да не съ яицкими казаками, а съ чертями въ аду кром?шномъ… Принесутъ-де вамъ атаманы-молодцы объ весну предбудущую подарочки свойскie. Кто шашку, кто кинжалъ, кто ножъ, а кто сойдакъ калмыцкiй съ плевками летучими, стр?лами закалеными. И чесались за ухами ханы басурманскiе и гадали какъ задобрить чорта-сос?душку, зубастаго и долгорукаго казака яицкаго… Слыхали-ль вы эту былину?.. Позапамятовали, безпамятные… Отшибли вамъ память порядками новыми…
— Помнится, небойсь! загуд?ли голоса.
— Почто запамятовать!
— Добро! А помните-ль, какое дружество велось искони съ царями московскими… Какъ посланцы яицкie ?зжали въ Москву и били челомъ государямъ товаромъ краснымъ, рыбой диковинной, да первый кусъ добычи и дувана откладывали и слали къ нимъ съ поклономъ и съ просьбой: Прими ты, надёжа-царь б?лый, наше жертвованье, — заморскiя диковинки царевичамъ на ут?ху, золото въ казну государеву, на нужды многiя… А насъ помилуй, государь-батюшка, заставь за себя Бога молить, не вяжи намъ руки молодецкiя, не клади запретъ удали атаманской, не лишай казака воли казацкой, чтo сердечн?е ему казачки чернобровой, слаще меду б?лаго. Дозволь, молъ, отецъ родной, гулять казаку по морямъ, по марчугамъ, по степямъ и сыртамъ и крестить сталью кованой татарву сос?днюю… А будетъ теб? потреба въ войск? богатырскомъ, токмо кличъ кликни, и придетъ къ теб? весь Яицкъ какъ одинъ казакъ, и станетъ ст?ной каменной супротивъ врага твоего. А одол?етъ врагъ, то поваляются за тебя вс? до посл?дней башки казацкой. А какъ посл?дняя свалится — казачата придутъ!.. И н?сть на св?т? врага лютаго, короля державнаго, хана, лыцаря, что устоялъ бы супротивъ нихъ! супротивъ отважности ихъ! И милостиво слушали цари нуждушки и челобитье посланцевъ яицкихъ и съ милостью отпускали домой, сказывая: Гуляйте, д?тушки, по морямъ, по степямъ… Только честь знайте и по-пусту не дразните татарву окаянную. Да какъ еще царемъ Михаиломъ жалованы мы крестомъ старой в?ры и красой-бородою… такъ и вс?ми государями понын? милостями были сысканы и въ вольностяхъ казацкихъ никогда не обижены.
Чумаковъ остановился, оглянулъ молчаливо-внимательную толпу и крикнулъ:
— В?рно ли сказываю, атаманы!?
— В?рно! В?рно! Искони велися оные порядки казацкiе!
— Еще до-прежъ царя Михайлы такъ то было…
— Любо ли, атаманы, оное житье-бытье д?дово?.. выкрикнулъ Чумаковъ.
— Любо! Ой, любо!..
— Толь житье наше нон?шнее? Нутка!
Загуд?ла толпа — заволновалась, зарев?ла.
— Памятуете-ль, атаманы, чтo было по запрошлый годъ въ Яицк?? продолжалъ Чумаковъ. Памятуете ли генерала Фреймонова, да сотни побитыхъ, да сотни въ Сибирь погнатыхъ!.. По всему Яицку то аукнулось!
— Туда треклятымъ и дорога! вымолвилъ тихо д?дъ Архипъ.
Ближайшiе казаки огрызнулись на него.
— Чего брешетъ старый!.. Почто забыли его надысь успокоить.
— Не замай его. Не даромъ онъ д?дъ Ахрипъ!
— В?домо вамъ тоже, каки нын? порядки повели въ Яицк?? Какъ дьяковъ московскихъ посл? бунта прислали туда, да посадили росправу чинить… Чтожъ, атаманы? И намъ посиживать въ споко? да ждать пушки къ себ??
— Почто! Не гоже въ споко? быть!..
— Досидишься до лиха!
— В?стимо досидишься, атаманы! продолжалъ Чумаковъ… Пора намъ разсудить въ кругу: кaкъ славное казацкое житье-бытье завести на д?довъ ладъ? Посудите, порядите, умные, бывалые люди и честные атаманы. На тотъ рядъ и сполохъ битъ, на тотъ конецъ и р?чь свою я заводилъ!.. Чтo пор?шите — тому и быть! А я слуга мipy!! Чумаковъ сл?зъ въ толпу…
Толпа загуд?ла. Вс? заговорили вдругъ.
— Золотыя твои р?чи, Чумакъ! сказалъ молодой казакъ изъ ближайшихъ.
— Медъ точешь, молодецъ! прибавилъ другой.
— Ишь загалд?ли… зам?тилъ кто то, оглядываясь на толпу.
— Набрешутъ гораздо, а разсудятъ — что калено жел?зо въ воду ткнуть — одинъ пшикъ!
Надъ толпой поднялся подсаживаемый молодцами на скамейку старикъ Стратилатъ.
— Гляди, старый выл?зъ. Слухай д?душку…
— Гэй! Атаманы! Возьми угомонъ!
— Гэй! Буде врать то! Аль въ Кieв? не слышно! кричали со вс?хъ сторонъ.
Смолкла понемногу толпа. Стратилатъ поклонился вс?мъ и заговорилъ.
— Поведу я р?чь, д?тушки, съизначала какъ разуму хватитъ… В?домо всему станичному казачеству, яко мн? годовъ много… Кто сказываетъ десятый десятокъ къ концу идетъ, а кто, слышь, зав?ряетъ, что давнымъ-де давно вышла пора костямъ твоимъ на упокой. А я молвлю: что усп?ю-де, належуся еще въ досталь до суда-то Божьяго… А сколько-де мн? годовъ, того я не в?даю, и житiю, чтo послалъ мн? Господь, счета не велъ, гр?ха сего на душу не прiялъ и безумiя въ томъ Богу не далъ…
— А ты не смазывай повозку-то… Время не терпитъ! сказалъ старшина Чика.
— Проселками то не води! Умаешь и себя и кругъ.
— Валяй на прямки, д?дусь, что кружить-то по пусту!
— Не сп?ши, люди православные… Не смазамшись, на дорог? сядешь… А безъ пути на прямки скакать, такъ нев?домо куда прискачешь и придется теб? прохожаго челов?ка опрашивать: куда-де занесла меня нелегкая и какъ званье м?сту? И осм?ютъ люди!.. Коня-де умаялъ, а куда прискакалъ не в?даетъ.
— Невременное д?ло теперь см?хоту заводить!
— Не гн?витесь, атаманы. Къ тому я о годахъ помянулъ своихъ, чтобъ св?дали молодцы, сколь многое довелося мн? вид?ть на в?ку моемъ. В?домо вамъ, что совершилъ я многiе походы. Еще при цар? б?ломъ ?еодор? наряжалъ я службу подъ Чигиринъ, будучи еще выросткомъ, и помнится билися мы люто съ туркой; бояринъ Ромодановскiй велъ насъ и дв? рати разбили и весь край тотъ въ пустоту привели. И въ полтавскомъ побоищ? по своей охот? и безъ наряду былъ я, д?тушки, и получилъ самоличное спасибо отъ великаго императора Петра Алекс?евича, за то, что когда клюнулъ землю свейскiй то королевичъ, то я изъ первыхъ наскочилъ полонять его. Такъ вотъ, молодцы, уходился я гораздо и разума немало пособралъ, и смогу я нын? точно отв?тствовать Чумаковой р?чи, безъ урону чести моей… В?рно сказывалъ онъ объ старомъ жить? атаманства Яицкаго… Время, подлинно, устрашенной доблести! Но къ тому я р?чь сведу, что времена т? не вернешь, да и не гоже вертать ихъ.
— Почто не гоже? Поясни! быстро отозвался Чумаковъ.
— Малоль-ль чтo бывало въ старину… Во вс? то в?ки свои порядки… Мните вы себя равными д?дамъ силой и кр?постью. Ой, молодцы, истинно сказываю: никакого подобiя н?тъ. Нон? на прикладъ возьмемъ, чуть малая стужа, морозится казакъ, лупится казачья личина, якобы тыква она; захватитъ кого буранъ въ степи и поминай его въ молитв? упокоеньемъ… А моего, вотъ, родителя, царство ему небесное, застигъ п?шаго буранъ за полъ-ста верстъ отъ дому. Забился онъ подъ великiй сугробъ, улегся теплехонько и вздремнулъ лихо, отъ сумерекъ и до сумерекъ. Выл?зъ и пришелъ домой. А гляньте-ко тоже на кладбище, велико ли число могилецъ д?довыхъ, отцевыхъ, да и своихъ… Д?довыхъ совс?мъ мало, отцевыхъ бол?, а вашинскихъ тьма тьмущая. А почто… скажите?
— Скажи самъ… Чего опрашивать-то?
— У д?довъ про обычай было сказывать: пошелъ кувшинъ по водичку, тамъ ему и натычка… Почалъ выростокъ въ татарву б?гать, тамъ ему д?душкой и остаться. И подлинно помянешь вотъ хоть бы моихъ кумовъ: Пeтра косой — въ Хив? загибъ, Наумъ съ Андрюхой на Каспiи остались рыбу кормить, изъ Степана кайсаки несказанное сотворили. Да и многое множество иныхъ д?довъ, кои воинскую смерть получили въ пред?лахъ далекихъ…
— А д?душка Стратилатъ почто же уберегся? У храма лечь хочетъ! усм?хнулся Чумаковъ, а за нимъ фыркнули н?сколько ближайшихъ казаковъ.
