коридора – маленькой комнатушке с кроватью, унитазом и единственной тусклой лампочкой на потолке. Сразу же после приезда его искупали в ванне две старушки-нянечки, а парикмахер из пациентов выбрил ему волосы на голове, в паху и в под мышках, так что Аркадий мог явиться пред грачами чистый и гладкий. Его обрядили в полосатые пижамные штаны и куртку без пояса. В комнате не было окна, Аркадий не знал день на дворе или ночь. Диагноз ему уже поставили – «прешизофренический синдром» – врачи, видимо, были гениальными провидцами.
Ему вводили кофеин под кожу, чтобы разговорить, кололи барбитураты в веку, чтобы подавить его волю. Врачи, сидя на белых стульях, спрашивали заботливо: «Где Ирина? Вы любили ее, должно быть, вы по ней скучаете. Вы хотите ее увидеть? Как вы думаете, что она теперь делает? Где она?» Вены на руках были исколоты. Они стали колоть в ноги. Вопросы задавали все те же. Просто смешно – он понятия не имел, где Ирина и что она делает, так им и отвечал, но они были уверены, что он все знает, только скрывает от них. «У вас какая-то навязчивая идея», – сказал он им однажды. Не помогло.
Упрямство наказуемо. Излюбленным наказанием были инъекции. Аркадия привязывали к кровати, мазали спину йодом и со всего маху втыкали иглу. Содержимое шприца вводилось в два приема, а затем Аркадий несколько часов дергался в конвульсиях, как лапка лягушки под электрошоком.
Аркадий задал работы своим мучителям. Скоро его стали выводить к врачам только в куртке – кололи теперь только в вены ног. Врачи сняли халаты и «работали» теперь в темно-синих с красными погонами милицейских мундирах.
Между «свиданиями» его накачивали аминазином и он окунался в тишину. Было так тихо, что он из-за двух звуконепроницаемых дверей слышал шарканье шлепанцев персонала днем и стук сапог охраны по ночам. Свет никогда не выключали. Часто поблескивал дверной глазок – доктора не дремали.
– Лучше расскажите нам все и покончим с этим делом. Иначе мы передадим вас следователям и вам придется отвечать на вопросы. Там вы и в самом деле сойдете с ума.
Аркадий и впрямь чувствовал, что силы на исходе. Его все раздражало, даже изредка доносившиеся с улицы гудки машин, визг тормозов, вой милицейской или пожарной сирены. Он хотел только одного – чтобы его оставили в покое.
Аркадий корчился в своих путах.
– Что такое прешизофренический синдром?
Врач охотно ответил:
– То же самое, что вялотекущая шизофрения.
– Звучит страшно, – заметил Аркадий. – А какие у нее симптомы?
– Их очень много. Подозрительность, некоммуникабельность – ведь это же вам свойственно? А апатия? Грубость?
– После ваших инъекций, – отозвался Аркадий.
– Страсть к дискуссиям, самонадеянность… Нездоровый интерес к философии, религии, искусству.
– А надежды на лучшее?
– В некоторых случаях и это симптом, – ответил врач.
Надежда на лучшее была даже в том, что его привезли сюда. С ним не стали бы возиться, если бы Ирина бедствовала за границей. КГБ хлебом не корми, дай только позлословить на страницах газет: «Очередной эмигрант в очереди на биржу труда», или «Запад – это не мягкая перина, даже для проституток», или «Ее выжали как лимон, а потом вышвырнули на улицу. Теперь она хочет вернуться, но уже слишком поздно». Когда его спрашивали, не пытался ли он связаться с ней, надежды возрастали. Может быть, она пыталась связаться с ним?
Чтобы защитить Ирину, он переменил тактику. Ни при каких условиях он не желал говорить о ней, поэтому старался думать о девушке как можно меньше, пытался вытеснить ее из головы. В каком-то смысле доктора достигли своего: так мог поступить только шизофреник. Он был счастлив, что Ирине удалось спастись, и в то же время старательно гнал ее из памяти, стирал ее образ в сердце.
На этот раз они применили инсулин – средство, способное привести человека в коматозное состояние.
– Теперь слушайте. Она вышла замуж. Да-да. Эта предательница, которую вы пытаетесь выгородить, не только живет в роскоши, но и спит с другим мужчиной. Она вас забыла.
– Он даже не слушает вас.
– Но он слышит.
– Попробуйте дигиталис.
– С ним может случиться шок. Так мы от него ничего не добьемся.
– Смотрите, как он побледнел!
– Да он притворяется. Ренько, бросьте ваши штучки!
– Он весь белый как мел. Какие уж тут штучки!
– Вот черт!
– Да сделайте ему укол!
– Ладно-ладно… Эх… твою мать!
– Проверьте зрачок.
– Так я укол-то сделаю?
– Он же умрет на месте.
– Сволочь!
