через полчаса встретит Аню и леди Ранмир внизу, и отправился в свой номер переодеться.
Дэвид беспокоился о том, какое впечатление произведет Аня на его спутников. Ему очень хотелось, чтобы они оценили по достоинству ее загадочный характер.
Когда Аня спустилась в холл, Дэвид с восторгом заметил, как прекрасно она выглядит. На ней по- прежнему было скромное платье, но на плечи она накинула шелковый палантин, придавший ей особое очарование. Блестящие волосы были гладко зачесаны над высоким лбом, а мягкие губы казались такими алыми на фоне бледной кожи, что Дэвид догадался: леди Ранмир нашла для нее губную помаду.
Увидев Дэвида, Аня улыбнулась, и эта улыбка осветила ее глаза и все ее юное серьезное личико.
— Вот и мы. — Леди Ранмир не привыкла говорить очевидное, и племянник догадался, что ей тоже не по себе. — Где остальные?
— Наверное, они уже в столовой. Идем? — Дэвид ободряюще улыбнулся Ане.
Их спутники уже сидели за столиком в углу, но все встали, когда леди Ранмир представила Аню.
— Садись, милая, — дружелюбно сказала девушке миссис Престон. — Мы очень рады, что ты с нами.
Тут Дэвиду пришло в голову, что, возможно, сейчас Тереза обращается к собственной внучке, и этот момент показался ему особенно трогательным. Селия была вежлива, но не более того, и с легким удивлением разглядывала Аню. Бертрам тоже с любопытством смотрел на незнакомку и через некоторое время шепнул кузену:
— Лицо для сцены! Почти идеальные черты и выражение покоя. Интересно…
Но тут он замолчал, а у Дэвида не было возможности выяснить, что же так заинтересовало Бертрама, потому что за столом завязался разговор, чтобы их гостья не чувствовала себя одинокой и не предавалась мрачным воспоминаниям.
Наверное, Аня впервые в жизни ужинала в отеле, даже провинциальном, и все казалось ей странным. Но она не подавала виду. Когда к ней обращались, вежливо отвечала и улыбалась, время от времени поглядывала на Дэвида, словно искала поддержки. Когда миссис Престон восхитилась ее палантином, Аня застенчиво пояснила:
— Это Дэвид мне подарил. Он узнал, что у меня сегодня день рождения.
Некоторых очень удивило, что она так неформально обращается к Дэвиду, и только Селия не смогла этого скрыть. Она подняла тонкие брови, а Бертрам спросил:
— Если не секрет, сколько вам лет? Или вы уже леди и должны это скрывать?
— Я еще не леди. Мне восемнадцать.
Возможно, всем ее спутникам пришло в голову, что никто не должен праздновать свой восемнадцатый день рождения в грустном настроении. На Аню устремились сочувственные взгляды, а миссис Престон погладила ее по руке.
— В следующий раз мы отпразднуем, как следует. Ужасно, если дни рождения запомнятся тебе только печальными событиями.
И тут случилось то, чего не ожидали ни Дэвид, ни его тетя. Взгляд Ани упал на медальон миссис Престон.
— Кто это? — спросила девушка, наклонившись к ней.
Миссис Престон гордо улыбнулась:
— Это мой сын.
— Но этого не может быть! — Аня растерянно оглядела сидящих за столом, словно в поисках объяснения. — Я его знаю. То есть, я хочу сказать, мне знакома эта фотография.
— Ты его знаешь? — В голосе Терезы Престон послышались взволнованные, почти истерические нотки, так что Селия поспешила вмешаться:
— Успокойся, мама. Возможно, она ошибается.
— Я не ошибаюсь, — возразила Аня. — Мне знакома эта фотография. У меня такая же наверху. Дэвид, вы же видели ее. Вы даже меня расспрашивали.
— Дэвид, это правда? — с укором спросила миссис Престон.
— Да, но…
— Почему ты мне не сказал? Разве ты не понимаешь, что это значит? Это доказывает, что…
— Нет, Тереза, это ничего не доказывает, — спокойно заговорила леди Ранмир. — Это я попросила Дэвида пока ничего не говорить. Я решила, что сегодняшний вечер не подходит для волнующих обсуждений. Насколько мне известно, на фотографии Ани два молодых человека. Она не знает, кто из них… тот самый.
— Не понимаю, о чем ты. — Обычно бледное лицо Терезы Престон вспыхнуло, а глаза гневно засверкали. — У тебя нет права, Мэри, скрывать это от меня. Милая моя… — Она коснулась дрожащей рукой руки Ани.
— Мама, пожалуйста, не делай выводов, пока всего не узнаешь. — Селия произнесла это холодным, спокойным голосом, в котором слышались властные нотки.
— Но я хочу, чтобы девочка рассказала мне все, что ей известно. Ты покажешь мне твою фотографию?
— Дайте ей сначала поужинать… — начала было леди Ранмир, но Аня, глядя на миссис Престон с жалостью, сказала:
— Если вам так хочется, я принесу фотографию. Правда, я не понимаю…
— И мы тоже, — заметил Бертрам. — Но будь умницей, принеси снимок.
Аня тут же поднялась, и Дэвид, чувствуя, что она все еще слишком беззащитна перед окружающим миром, быстро спросил:
— Мне пойти с вами?
— Нет, спасибо, я помню дорогу.
Она ушла, и несколько секунд все молчали. Потом миссис Престон закрыла лицо руками и простонала:
— Не понимаю, как вы можете быть такими спокойными. Ведь это первое известие о Мартине с тех пор, как он исчез двадцать лет назад!
— Тереза, милая, конечно, мы всё понимаем. И ты не должна считать нас бесчувственными. — Леди Ранмир смотрела на подругу с жалостью. — Но эта фотография у неизвестной девушки может ничего не значить. Совершенно ничего.
— Ее отец был англичанином.
— Да, я знаю, это совпадение, но…
— Совпадение?!
— Леди Ранмир права, мама, — спокойно и строго произнесла Селия. — Если отец этой девушки был англичанином, ее мать могла знать нескольких англичан. Вполне вероятно, что Мартин был одним из них.
— Вы все хотите разубедить меня? Но я знаю! Мне подсказывает сердце. Как только я увидела ее, я поняла. Как ты можешь разубеждать меня, Селия? Ты понимаешь, что эта девушка может быть дочерью твоего брата? Твоей племянницей?
Селия чуть заметно вспыхнула, и было ясно, что это предположение ей не по душе. Оно и понятно. Едва ли привлекательная молодая женщина захочет стать тетушкой почти взрослой племянницы.
— Ситуация необычная, — прервав неловкое молчание, взял слово Бертрам. — Разыграй ее на сцене — никто не поверит. Если только эта девушка не актриса. Тогда любой может поверить.
— Неужели? — Селия враждебно посмотрела на него. — Она кажется милым, безобидным существом, но не личностью.
Дэвид был рад, что Бертрам ответил, иначе он сам принялся бы горячо защищать Аню.
— У нее прекрасное лицо для сцены, Селия. — Бертрам говорил почти небрежно, но было ясно, что Аня ему очень понравилась.
Селия презрительно пожала плечами:
— Я не понимаю, как ты можешь говорить, что эта невзрачная, плохо одетая девушка годится для сцены.
