— Еще как.
— Я хочу сделать так, как будет лучше для тебя.
Лили верила ему. Мало того, она верила тому, что слышалось в его внезапно ставшем озабоченным голосе.
— Как мне поступить? — спросила она.
— Во-первых, ты можешь дать делу законный ход. Спокойно сидеть и ждать, пока Касси обратится в суд, который так или иначе вынесет какое-то решение.
Слова «спокойно сидеть и ждать» прекрасно выражали суть дела. Этот вариант займет много времени.
— Во-вторых, — продолжал Джон, — ты можешь рассказать обо всем в моей книге. Джейкоби намерен выпустить ее в марте.
«Ты сможешь рассказать обо всем в моей книге». Джон не сказал: «Я расскажу обо всем».
— В-третьих, я могу посвятить твоей истории ближайший номер «Озерных новостей». И рассказать все без утайки. Крупные газеты откликнутся на статью, и ты получишь аудиторию.
Придется предстать перед толпой журналистов. Лили этого не хотелось. Однако, представ перед ними, она получит возможность оправдаться, взять реванш.
— Если я так сделаю, ты не сможешь написать книгу.
— Тебе справедливость нужнее, чем мне — книга.
Лили была тронута.
— Но тебе так хотелось ее написать.
— Быть может, я еще ее напишу. Но сейчас тебе нужны заголовки в газетах, нужны вспышки фотокамер.
— Я ненавижу вспышки.
— Ты можешь их ненавидеть, но они сделают свое дело. Вспышки вернут тебе работу, дом, репутацию. Ты хочешь вернуть все это? Хочешь наказать людей, причинивших тебе зло?
Лили всегда этого хотела.
Главное было правильно рассчитать время. Заинтересовать журналистов, не предоставив им всей информации. Это было нелегко.
Во вторник Джон с Армандом весь вечер обзванивали журналистов. Джону это напоминало игру: звонишь старым друзьям, потом признаешься им, что, да, Лили Блейк действительно вернулась домой, что у «Озерных новостей» есть сенсационное сообщение, что, возможно, состоится пресс-конференция и если она состоится, то в среду в пять в церкви.
«Озерные новости» увидят свет не раньше среды. Джон точно выбрал время — перед вечерним выпуском новостей.
Во вторник вечером Джон остался в редакции, до полуночи делая звонки и работая над статьей. В восемь утра он снова сел за телефон и прервался только в одиннадцать. Потом внес последние коррективы в статью и отослал ее в типографию.
В это время позвонил Ричард Джейкоби. Он что-то слышал о «сенсационном сообщении» и не проявил восторга.
— Слушай, Джон, у меня на столе лежит твой контракт. Я собирался его отослать, но если ты все расскажешь сейчас, что останется на потом? Мы договорились: это будет эксклюзивная информация. Я собирался провести рекламную кампанию, чтобы заинтриговать книготорговцев и читателей. Мои специалисты по маркетингу уже приступили к работе, разработали целый пакет мероприятий, и лишь потом мы созвали бы пресс-конференцию. Ты делаешь это сейчас, значит, сделка не состоится.
— Значит, не состоится, — ответил Джон, не испытывая ни малейшего разочарования.
Утром в среду Лили охватила паника. Ища успокоения в рутинных делах, она решила пойти помочь матери, но мысль о предстоящей пресс-конференции не шла у нее из головы. Лили с ужасом думала о репортерах, которые прибудут в Лейк-Генри и снова начнут проявлять интерес к ее персоне.
— Что-то тебя тревожит, — сказала Мейда по пути домой. — Это имеет отношение к Джону Киплингу?
Лили прошла за ней на кухню, лихорадочно пытаясь сообразить, знает ли Мейда о предстоящей пресс-конференции.
— А почему ты о нем спрашиваешь?
Мейда недоверчиво покосилась на нее:
— Я не слепая, Лили. И не глухая. Даже если бы я не слышала, как ты беседуешь с ним по телефону, даже если бы ты скрыла от меня, что была рядом с ним все время, пока умирал Гэс, а потом и на похоронах, мне сказали бы друзья.
Мейда достала из холодильника кастрюльку с супом, поставила на плиту и зажгла газ.
— Ты серьезно относишься к Джону?
— Не знаю.
— Он Киплинг.
— Он не имел никакого отношения к тому делу с машиной. А Донни с Гэсом уже нет в живых.
Мейда с излишним рвением мешала суп.
— Тебе обязательно было ходить на похороны?
В ее голосе звучало неодобрение. Но она, по крайней мере, не высказывала его открыто.
— Да, обязательно, — спокойно ответила Лили.
Когда она направилась к буфету за тарелками, зазвонил телефон. Мейда взяла трубку.
— Да, — отрывисто произнесла она.
На другом конце послышался возбужденный голос. Мейда бросила на Лили испепеляющий взгляд. Лили похолодела.
— Звонила Элис, — сказала Мейда, повесив трубку. Элис Бейберн была ее лучшей подругой. — Она говорит, что ходят слухи о какой-то пресс-конференции.
Что было ответить Лили?
— Это правда. Мы получили информацию о Терри Салливане, которая доказывает…
— Мне плевать на Терри Салливана! — в отчаянии крикнула Мейда. — Я думаю о нас. Скандал утих. Пресса потеряла к тебе интерес. Все кончено и забыто. У нас с тобой все было так хорошо. — Ее голос звучал умоляюще. — Разве не так?
— Это не имеет отношения к нам с тобой.
— Имеет, — возразила Мейда. — Ты никогда не считалась с моим мнением. Пения в церкви тебе показалось мало. Тебе понадобилось петь и танцевать на Бродвее. Ты знала, что я против, но все равно это делала.
— Я это делала хорошо.
— А потом эта история в Бостоне. Разве ты не могла оставить все, как есть?
— Нет, не могла. Терри Салливан кое-что у м-меня отнял. Мне необходимо это вернуть.
— Что он отнял? Квартиру, которая, к слову сказать, была тебе не по карману. Ночной клуб?
— Мое доброе имя.
— Здесь твое имя ничем не запятнано. Почему тебе все время нужно что-то еще?
— Не что-то еще, а другое, мама.
— Но сама-то ты не стала другой! Ты позволяешь людям себя использовать. Позволяешь себя эксплуатировать. Сначала это делала я, потом Дональд Киплинг, потом Терри Салливан… а теперь Джон Киплинг. Ты ничем не лучше меня. Если между нами и есть разница, то лишь в том, что у меня хватило ума покончить с прошлым раз и навсегда.
Испуганно вскрикнув, Мейда бросилась к дверям.
Лили не стала есть. Она выключила газ под кастрюлей, вернулась в цех и принялась за работу. Но настроение было испорчено. Ей хотелось как можно скорее помириться с матерью.
За три часа до пресс-конференции Лили вернулась домой. Кухня была пуста. Кабинет тоже. Лили
