Короче, ее убили - сразу же или чуть погодя. А те, другие - они что-то новое узнали о тайне смерти. О сопереживании. О грани между живыми и мертвыми. О том, что путь из живых в мертвые бывает разной продолжительности.
Те, другие, просто учились, используя себе подобных.
А одну отпустили. То ли надоело убивать, то ли познали все, что хотели. И кого она пошла искать? Правильно, если бы я осознал себя в круглом зале среди трупов, я бы тоже, если мог бы, пошел искать сраного демиурга - того, кто меня придумал.
И я бы в горло впился той твари, что удумала меня такого изобрести - для жизни в этом мире.
Я понял, что изо всех сил вжимаю уже немеющий кулак в холодное стекло, за которым лишь мрак LCL. Перед глазами стояла кровавая пелена, за спиной бубнил Аоба, и в его вымороженном голосе сквозил животный ужас, ужас, что погонит его, прожженного ликвидатора, за ящиком виски - и он впервые прогуляет работу, наплевав на все и вся.
А еще там было отражение рыжей Аски - она стояла, статная, подтянутая, красивая, и ее фонарик упирался лучом в силуэт на полу. Самый невзрачный силуэт, в котором угадывалась вытянувшаяся фигура, но едва ли не больше всего муки было в этой Еве, которая просто разбросала руки и умерла - не успев толком понять, что она такое.
А еще мне было противно. Я словно только что понял, что по сути то же самое - ну, пусть чуть более цивилизованно - творили уже два поколения ученых по всей нашей засранной Земле, по всем нашим колониям. И, мать его, мне понадобилось встретить голубоволосую куклу моего отца, чтобы понять, что мы не просто сотворили других людей, но и сами потихоньку превращаемся черти во что. А Евы смотрят на нас и учатся. Достойная смена растет на достойном удобрении.
- Идем отсюда, Синдзи.
- Да.
То, что не удалось сделать ей, сотворил голос Аобы и эта раздолбанная лаборатория со стандартным комплексом Гафа. Невозможно ненавидеть всех людей скопом - я не философ. А вот ненавидеть Евангелиона Каору Нагису - о да.
О да.
Глава 11
Я закрыл за собой дверь и навалился на нее, спиной ощущая хищную пустоту там, в коридорах и залах. Пустоту, наполненную людьми. Там был целый вагон так называемого высшего общества еваторговцев, и их холодные взгляды, и их вежливые мины, и вся эта прочая хрень, которую они натягивают себе на рожи. А в мозгах тем временем крутятся барабанчики кассовых аппаратов. Еще там водилась профессура, но эти были еще хуже, вспоминать неприятно, ей же богу. Я осмотрелся - это была курилка, смежная с мужским туалетом, тут все было серое, блестяще-серое - с поправкой на роскошный кафель с мраморным рисунком. Сияние кранов, легкий запах дорогого табака и тихое журчание музыки в скрытых динамиках. Я подмигнул камере в углу и уже собрался потянуть из кармана пачку, когда дверь снаружи толкнули.
- Гони сигарету.
Я едва не отлетел к умывальникам, а Аска уже привалилась к двери и выставила колено, вколачивая каблук в поверхность.
- Это для мальчиков комната, Аска, - сказал я, протягивая ей пачку.
Стыдно признать, но я рад был ее видеть. На этом, мать его, светском рауте нас расхватали и плотновато взяли в оборот. На фоне всеобщей роскоши и праздности и капитан-то кисло выглядела, ну а у меня так вообще приступ мизантропии случился - что совсем неудивительно после моего доклада. Плюс еще память беспощадно подсовывала мне картинки из лаборатории, оставленной всего полтора часа назад. Мой несчастный шаблон трещал и опасно поскрипывал.
'Нажраться бы'.
- Для мальчиков?.. И огоньку, будь так любезен.
Она скосила глаза на зажигалку - смешные такие огромные голубые глаза с отражающимся в них огоньком.
- Для мальчиков, для мальчиков.
- Тогда что тут делаешь ты?
Я сел на рукомойник, она осталась у двери. Курили мы уютно, все больше молчали, перебрасываясь короткими взглядами. Ей тоже не нравилось там и вполне все устраивало здесь.
- И что это они свой синклит черти во что превратили? - сказала Аска, рассматривая тлеющую сигарету.
- И не говори, - поддержал я. - Я вот тоже все жду, когда из тортов стриптизерши полезут.
- Хентайщик, - с готовностью отозвалась она.
Я пожал плечами с общим смыслом: 'чем богаты'.
- А тебе-то там чего не нравится? - поинтересовался я. - Все внимание приковано к роскошной девушке в форме, все эти секретутки и устроенные по блату племянницы идут за борт... Строем.
Аска посмотрела на меня сквозь дым и сообразила на лице озадаченную улыбку:
- Какой оригинальный комплимент, Синдзи, - 'роскошная девушка в форме'...
'А, блин. Что-то я лажаю. Теперь только и остается, что делать невинное лицо'.
- Ну, а что? Как есть все. И вообще, не увиливай от вопроса.
- А был вопрос?
- Был. Конкретно меня не устраивает, что я там гвоздь программы. А ты почему смылась?
Загнав почти докуренную сигарету в уголок рта, Аска положила обе ладони себе на груди:
- А вот поэтому. Их всех больше ничего не интересует.
Занятное зрелище, решил я. С сигаретой во рту и руками, слегка сжимающими приятный бюст, Аска выглядела довольно противоречиво. Возбуждающе - но грубо-возбуждающе. 'Какое-то странное отношение к своему телу, как к станку. Словно у нее опыта и опыта. С другой стороны - тебе-то откуда это знать?' Да, аналогии я мог провести: общаясь с низами общества, я повидал немало шальных девок, которые заводили схожие повадки. Но чтобы такая гнушалась общества богатых лысых мальчиков? Да ладно вам, не бывает.
Значит, тут что-то еще. Или даже совсем не. Загадочно все, короче.
- А чего ты ждала? У тебя грудь заметнее ума.
Аска обиделась:
- Я, между прочим, университет с отличием закончила, два курса экстерном сдала. И это помимо академии.
Странная она, как есть - странная. То комплимент видит в обыденной фразе, то пропустила явную сальность и даже хентайщиком не обозвала. Эх, Аска-Аска, сложная ты личность.
- Ладно, болван. Докуриваем и назад в светскую жизнь.
Она поискала взглядом урну и вздохнула, как будто в омут бросалась. Омута у нас в наличии не было, зато болота - хоть отбавляй. Я представил эти холодно-вежливые разговоры и расспросы, 'ах, что вы думаете о модели 'ку'', 'надеюсь, расследование не повредит', 'мы всегда рады, всегда рады'...
Да чтоб вам сдохнуть.
Как же вы все любите несчастного человечишку, который подчищает за вами отбракованное дерьмо, следит, чтобы ваше дерьмо было еще более высокопробным. Давайте-давайте, я жду: больше вежливости, больше внимания, больше лести.
Надеюсь, вам видно? У меня на лице написано 'идите в задницу'. Давайте я сделаю покрупнее кегль.
- Готов? - поинтересовалась Аска, берясь за ручку двери.
- Ныряем, не думаем о дерьме.
- Точно.
И мы снова завертелись. В большом колонном зале активно тусовался народ, в малом, где я делал доклад для избранных, - убирали и ставили блюда для шведского стола. А меня тревожил только один
