ни сил, ни времени…
— Говори за себя, старик, — грубо одернула его девушка, хотя лицо ее осталось по-детски невинным. — Глубокие седины — признак того, что твое время кончается. Ты почувствовал, как медленно оно текло в долине? Ты ведь хотел бы его замедлить?
— Это неправда! — лучник сдержал себя, но не сорвавшийся голос. — Прекрати, дитя!
— Прекратить что? Называешь меня лгуньей? Не берешь ли на себя чужое? Для чего же среди вас служитель Истины? — она хихикнула. — Впрочем, его молчаливость ясно говорит, что покровитель нечасто помогает ему с принятием решений.
Кутри словно в подтверждение промолчал.
— Ясно, отчего тебя сторонятся, вздорная девчонка, — Ярнея подошла ближе, разминая кисти рук. — Тебя бы выпороть хорошенько. Пользуешься тем, что мала, да только на меня это не подействует.
— Ты в последнюю очередь имеешь право на такой упрек, — девушка встала, но по-прежнему смотрела вверх на статную воительницу. — Сама не ведешь ли себя как глупый подросток?
Внезапно Тайна быстрым движением вытащила из-за пояса девы Бури короткий нож. Та лишь покачала головой, однако Онтао с братом и Ланво дернулись на выручку, будто девушка могла кому-то навредить. И Сетар испытал стыд, когда понял, что сам приблизился на пару шагов.
— Аж четверо! — она отбросила нож и залилась смехом. — Как глупый подросток, сознающий свою красоту, ты окружила себя пылкими мужами и льстишься их вниманием.
Ярнея замерла на месте с круглыми глазами. А ее храбрые заступники раскраснелись и уперли взор в пол. Весь красный стал и Камдоб, но не от смущения.
— Сколько мерзости еще извергнет твой поганый рот?! — его перекошенное злобой лицо напугало бы кого угодно. — Если внутри тебя демон, ему лучше выйти наружу для честного боя, не то я вытрясу его сам!
— Обидишь беззащитную девочку? — она поднесла ладошку к губам. — Пожалуй, это тебе под силу. Но демон? Помилуй, ты же боишься. Это страх встретить непобедимого соперника — он частый гость в сердце воина. Он питает его гнев, придающий сил. Твой страх в долине был больше, чем прежде, не так ли? — солдат мигом остыл и выглядел уже растерянным.
Она отвела глаза и подалась вперед, будто пыталась расслышать этот страх. Несмотря на ядовитые слова, ее лицо сохранялось добрым и открытым.
— Да, ты видел то, что не в силах одолеть. Но ты признал свой страх, — Тайна ласково посмотрела на Камдоба. — А он может быть хорошим помощником, если его признать.
Сетар не понимал, как она столь точно чувствовала их слабости и откуда столько знала. Он не мог вымолвить и слова, и его спутники тоже. Все опасались очередной обнажающей речи ребенка. В другом положении ее бы давно заставили заткнуться, но только она знала, как выйти из пещер, и никто не хотел насилия.
Лишь Будор был другого мнения. Он подошел к ней, и соратники стыдливо отвернулись — они знали, что сейчас произойдет. Кителиа вскрикнула, когда Крепыш, за неимением свободных рук, толкнул девочку грязным сапогом, и она шлепнулась на каменную плиту. Однако безмятежное выражение ее лица вновь не изменилось, что выглядело жутковато.
— Хватит уже, прикуси язык! — гаркнул воин. — Сразу было сказано тебе: нам нужен выход, и нам некогда играть. Ты, маленькая дрянь, смеешь играть
Тайна быстро поднялась, взглянула на него, и Будор в страхе отшатнулся. Он сделал несколько шагов назад, затем ноги его подкосились, и он упал на колени.
— Ложь? — с тревогой произнесла она. — Я обещала говорить лишь правду, но я сама решаю, какую правду говорить, — воин вскрикнул и схватился за голову.
Путники переполошились. Будор всякое мог учудить, но такого ужаса в его глазах они еще не видели.
— Что с тобой, брат?! — Онтао взял его за плечи. — Опять голос? Гони его прочь!
— Да куда гнать-то?! — воин кричал, но рассудок его не покинул. — Вот он, перед вами! Это голос девчонки! Тот самый!
Кутри первым осознал опасность. Свой клинок он давно не убирал в ножны и теперь с кошачьей быстротой бросился к девушке. Но ее взгляд остановил его на полпути, и с дрожью в коленях он опустился на траву, понурив голову. Крепыш успел встать и последовал примеру соратника, однако повторил его судьбу. Тут смысл слов Будора дошел и до остальных. Все, кто имел оружие, забыли о внешности врага и попытались пустить его в ход, и каждый воин Ярости, а затем и ведун был прикован к земле неведомой силой.
«Только не смотреть на нее, — твердил себе Сетар. — Только не смотреть». С мечом в одной руке и закрывая лицо другой, он двинулся к плите. И вдруг он задумался: какого же все-таки цвета глаза девушки — лилового или фиолетового? Не сказать, чтобы он часто обращал внимание на эту деталь, но здесь стало интересно. Фиолетовый оттенок был в у Одии из деревни, а вот лилового он не встречал. Рука опустилась сама. «Лиловые», — подумал он с удовлетворением, и тут голос Тайны заговорил у него в голове.
Сетар покорился ее воле. Теперь он был уверен, она — истинный Дух, потому что даже волшебники не обладают силой проникать в мысли. Что она может прочесть? И способна ли приказывать ему? Что, если он убьет против своей воли друга или себя? В большой пещере Будор слышал лишь отзвук ее голоса и не сумел ему противиться.
Видимо, об этом вспомнили и остальные, потому что никто не решался подойти к девушке. А она тем временем начала расхаживать между ними и пронзать их взглядом — одного за другим. Теперь уже она смотрела на них сверху вниз.
— Что за гости у меня сегодня! — она вернулась к своему ложу и снова села. — Давненько последний раз люди спускались так глубоко. Или это было недавно…
Она обратила глаза к своду, но путники опасались что-либо предпринять.
— Вижу ваши сомнения, — продолжила Тайна. — «Рискнуть и убить ее?», «Но как выбраться?», «Вдруг дорогу знает лишь она?» — эти вопросы занимают ваши мысли, эти сомнения гложут вас. Сомневаться хорошо.
— Мы не станем… не хотим убивать тебя, — Будор оправдывался, а его руки за спиной перерезали путы ножом.
— Не лги мне, — она чуть наклонила голову, подняв брови. — Все твои чаяния ясны. Ради спасения ты готов убить и ребенка. Есть цели, для коих это правильный шаг, но он очерняет душу. Чувствую, кому-то из вас это известно. Сама же я давно не различаю правильное и неправильное.
— Расскажи о себе больше, — Ярнея отложила палаш. — Теперь мы верим, что ты — настоящий Дух Неведения, и хотим знать, каково это — жить несколько эпох: столько времен, столько разных людей.
Сетар видел, как Будор освободил руки и перекинулся взглядами с Холветом, чья стрела осталась на тетиве. Дева Бури просто отвлекала внимание, чтобы соратники подготовили общую атаку. Очередной план солдат Ярости, но сейчас было чувство, что ничем хорошим это не кончится.
— Эпоха не важна, здесь время течет по своим законам, — девушка задумчиво поглаживала волосы, будто ничего не замечая. — Но кто бы ни приходил в долину — ничего не менялось. Люди не меняются.
Воины тем временем приготовились — нужен был лишь сигнал. Скоро все решится. Сетар видел уверенность в глазах каждого солдата. Только в глазах Кутри она была другой — монах не желал убийства. Его оружие лежало далеко, что давало понять: он не собирается применять его. Чутью служителя Истины стоило довериться, однако воины были ослеплены жаждой крови. Поэтому Сетар в последний миг взял решение на себя.
— Ты все видишь, — сказал он Тайне. — И ждешь нападения, ведь знаешь наши помыслы, но не знаешь, чем обернутся наши действия. Хочешь, чтобы наши судьбы превратились в неизвестность, которой ты дышишь? Мы не окажем тебе такой услуги. Мы будем говорить.
Будор, со злобой глянув на дружинника, выдохнул и выкинул нож. Другие воины также сложили оружие — атака не станет неожиданной, и план их был обречен.
— Эх, благоразумие, — девушка тоже вздохнула — с сожалением. — Благоразумие все портит. Я уже говорила с вами, и ты не внял моим словам. Все люди одинаковы. За долгие столетия я видела их достаточно — все равно низменны и порочны нутром. И вы не отличаетесь ничем, хоть и выжили в долине. Мне неинтересно более.
Тайна опечаленно отвела взор, и воцарилось молчание. Однако ненадолго: был здесь человек, который всегда найдет, что сказать.
— Спешу возразить, — Онтао поправил камзол на груди, изображая оскорбленное достоинство. — Разорви нам головы или вскипяти кровь, но не называй скучными! Ты не все о нас знаешь, чтобы так судить. Дух Неведения.
Она по-детски сжала губы. В ней все же было нечто человеческое, и это подметил Кутри. В отличие от соратников, он слушал ее сосредоточенно.
— Верно, ты не можешь знать все, — взял он наконец слово. — И тебя влечет непознанное. А у каждого из нас в душе есть кое-что, запертое под замок. Какова бы ни была твоя сила, к некоторым дверям ключ имеется только у нас.
— Я знаю об этом, — глаза Тайны загорелись. — Есть нечто сокровенное, чего я не должна касаться, а так хочу! — взгляд ее быстро потух. — Но почти все люди открыты, наги предо мной. А те немногие, что способны скрыть свой секрет, готовы защищать его ценой жизни. Не потому ли, что мерзость своей сути и грехи своего прошлого они страшатся показать
