Хозяин офиса сидел на переднем сиденье, спиной ко мне. Из узкого зеркала смотрели усталые, все в жизни видавшие глаза. Таким глазам полагается быть добрыми, уж не знаю, откуда этот стереотип. Только доброты в них как раз и не было. Я тут же подумал, что этому человеку нужно на сеанс к доктору Горбатому. Лечиться от трагического разлада между природой сущего и завышенными представлениями о собственном месте внутри оного сущего. Вдохнул бы дым паленого гуано и сразу понял, что все стоящие перед ним мировые проблемы – оно самое.
«Вы уже догадались, что ваш друг умер из-за вас?» – заговорил он. «Вот только не надо грязной лирики, – сразу же взорвался я. Сказывалась-таки ночь в холодной канистре. – Говорите, что вам от меня надо, и не лезьте в душу». – «До вашей души мне нет дела. Все, что мне нужно, это ваше благоразумие». – «Это я понял. Что, другого способа не было, кроме как сажать меня в тюрьму?» Он небрежно пожал плечами. «Этот, другой – какая разница? Впрочем, думаю, в вашем случае перспектива пятнадцати лет в тюремной яме – лучшая гарантия благоразумия. Нам известно, как
«Там – это в Крепости. Очень советую вам не притворяться слабоумным». Так. Понятно. Харитон, трепло интеллигентское. Я-то ему по дружбе, а он, оказывается, всему свету по секрету. Говорила ведь бедолаге супруга – молчи, за умного сойдешь. Не послушался, дуриком на тот свет отправился. Земля ему пухом. «Ваша цена?» – «Уже лучше. Серьезный мужской разговор. Не волнуйтесь, свобода будет стоить вам лишь небольшой услуги. Вы покажете место, где начинается подземный ход в Крепость».
Я задумался. У этой небольшой услуги, по всему судя, могли быть большие последствия. Для меня лично. Понятно ведь, Харитона убрали не столько ради гарантий, сколько из-за длинного, глупого языка. Нет, конечно, этот язык оказал им услугу, рассказал о подземном ходе. Но они не хотели, чтобы эту же услугу он оказывал еще кому-нибудь, трубил на весь ареал, оповещая мирное население. А чем я в их глазах отличаюсь от Харитона? Сгноить меня в тюрьме после того, как стану не нужен, – самое гуманное для них. Но что-то мне не верилось в их гуманность. «…долг честного гражданина и патриота. Вы ведь патриот?» О чем это он? Ах да, мистический враг, скрытый за высокими толстыми стенами, не дающий расцвести розе мира. Тоже где-то там скрытой… Так вы говорите, не бывает их?
На потолке офиса в тонких петельках висели две скрещенные сухие розы. Над передним стеклом к обивочной ткани была приколота крупной булавкой бабочка «мертвая голова». Конец булавки загнут в треугольник со стрелочками. Я поискал чего-нибудь еще в том же роде. Нашел вставленные в карман на дверце ножницы и маленькую лопатку. Излишняя страсть к символам – слабое место всех тайных обществ. Хотя какое оно, к йетям, тайное. Самая лучшая конспирация – это когда о тебе знает каждая собака. Причем только то, что ты сам ей о себе рассказал.
А ведь совсем недавно я почти любил их. Благодаря им я мог заработать кучу денег – сдавая в прокат книжку о них. Как говорится, любовь зла.
На розу мира мне было плевать с высокой крыши. Если кому-то нравится думать, что Крепость мешает нам наращивать культурный слой и превращаться в Цивилизацию, это не моя проблема. Я-то считал, вольные цветочники просто завышают себе этим самооценку. Сваливают все на врага, потому что наша безразмерная территория ни в какую не поддается их ритуальным магическим воздействиям. И тупая уголовщина прет из ушей от обиды.
«Ладно, уговорили. Покажу. Только руки развяжите». Вообще-то мне тоже по роли полагалось потребовать гарантий – моей свободы. Но противно было разыгрывать чайника, я хотел оставаться собой. И все-таки перехитрить их. А требовать гарантий у сильных мира сего не только бессмысленно, но и опасно. Очень уж велик соблазн поверить оным гарантиям.
«Похвальная трезвость мысли», – заметил он и опустил окно. Один из конвойных шустриков по щелчку пальцев хозяина снял с меня веревку. Я стал разминать запястья. «Когда пойдем?» – «Где это место?» – «Километров десять на юг. Идти часа три». Он подумал, опять окошко опустил, подозвал своего охранника. Пока они общались, я незаметно вытянул из дверного кармана ножницы и сунул в ботинок под штанину. Металлическую лопатку пристроил в другом ботинке. Дешево они меня не получат. Уж я им устрою древнюю мистерию с посвящением и тайным словом мастера. Как там в книжке было? Царь Соломон пожелал разбить возле дворца прекрасный сад, пригласил для этого самого искусного в мире садовника. Великий Мастер знал тайны ремесла и секретные слова, которые помогали растениям быстрее набирать цвет. Однажды два его помощника коварно захотели узнать секреты мастерства и подстерегли садовника. Но он отказался выдать им свои тайны. Тогда они зверски убили его садовыми ножницами и лопатой. Тогда же, надо полагать, роза мира завяла и скрылась с глаз долой.
По крайней мере одного я смогу уложить в могилу. Пускай поищет там унесенное мастером священное слово.
«Выходите. Мы идем сейчас». Конвойных моих он отпустил, а к первому охраннику добавился второй. Из воздуха, наверное. Этим двоим очень помогло бы в такой ситуации иметь расходящиеся глаза. Одним глазом держать на прицеле меня, другим бдить вокруг хозяина. Не дай бог какая шавка ему прическу или настроение испортит.
