сомневался, что по этой бумажке пустят в зону. Почему ее не отобрали у мужика – дело десятое. Но хоть какая-нибудь защита от дурака у них там на воротах должна же быть. «Ты не думай – бумажка действующая. Валуй уже опробовал. Там каждый день несколько сотен проходит и выходит. Всех по имени и в рожу запомнить – голову нужно прямоугольную иметь». – «Допустим, – говорю. – А третий вам для чего? Прикрытием работать?» – «Не. Мешки перебрасывать через ограждение. Они тяжелые. Твоя доля – двадцать процентов. За риск». Тут выяснилось, что Клин, перед тем как уйти с доходного места, набил в зоне добычи несколько мешков и закопал их в слое возле забора. Открыто вынести их он все равно бы не смог. Такими объемами тут наверняка не ворочали. Работяги сами морду бы ему набили, чтобы уважал равноправие. А если бы и вынес – далеко с четырьмя пузатыми мешками под мышкой уйдешь? «Что в мешках?» – «Хороший товар. Парфюм, косметика, курево. Батарейки. Инструменты. Икра в консервах. Барахло разное». Я прикинул в уме – получалось, что в его мешках небольшое состояние упаковано. Тысяч на семь-восемь условных единиц, тьфу, гаек. «А сбросим тут недалеко. У меня контакт налажен. Фирма веников не вяжет, работает грамотно. Ксиву на любой манер заказать можно». Последний аргумент меня убедил. Я дожевал свою колбасу, Клин развернул лист бумаги и нарисовал план зоны. «Вот ворота. Тут вторые. Я прохожу в эти, ждете меня здесь. От ворот девятнадцатый столб. Я сую тебе пропуск, ты идешь через другой вход. Встречаемся там же, у девятнадцатого. Валуй остается ловить мешки. Слышь, оттаскиваешь их вот сюда, метров двадцать, там овраг здоровый. Охрана ночью раз в полчаса обход делает, должны успеть».
Мы посидели еще часок, потом загасили костер, шмотки свои спрятали в траве – до утра собирались вернуться сюда. На дело шли легкой рысцой. Трое недоумков, решившие немножко пограбить Цивилизацию. Она-то нас грабит – уже сколько центнеров культурного слоя состригла? Хоть и древний, а все равно ценный, на вес золота. В нем картошку выращивать можно. А мы им от щедрот наших – даром. Так что – взаимообразно. Никакие принципы не страдают – ни мои, ни рыночные.
Проникнуть в зону действительно оказалось до тупости просто. Законопослушным и цивилизованным юшникам такой способ даже в ночных кошмарах привидеться не мог. Они думают – натянули металлическую сетку на столбы и можно не тратиться на усиленную охрану. Поучились бы вы у нас, ребята, как собственность сторожить. Если бы тут стояла охрана из наших, я бы ни за какие деньги не полез. Мне моя жизнь и здоровье дороже.
А то, что ночью парни приперлись в зону обарахляться, – это даже здесь никого удивить не может. На стройке неудачники и отбросы со всего ареала работают. Им такая жизнь изумительна до хронического пучеглазия. И чтобы все это не развеялось как дым, им нужно в любое время суток на ощупь убеждаться – рай настоящий. Только приходить надо со своими фонарями – освещение ночью только у ворот.
В общем, мы вошли и под покровом ночи откопали возле девятнадцатого столба клад. Четыре увесистых, брякающих мешка. Два из них мы все-таки успели перебросить. Второй чуть не убил Валуя, и без того чуток пришибленного на голову. Он с испугу заорал, а потом принялся омерзительно стонать на всю округу. Контузило, видимо. Тут же от ворот понеслись вопли, залились караульные свистки, дружно потопал целый взвод ног. Жуткое дело. Клин бросил мешок и по-собачьи прыгнул в сторону. «Сыпанулись, б…» – все что я услышал от него на прощанье. После этого из темноты раздались странные звуки, как будто кто-то там усердно перетряхивал слой.
Я тоже не стал ждать продолжения и сразу включил первую скорость. Впереди, метрах в ста, горели огни на воротах. Я не рассчитывал, как мне проскочить, и не надеялся на везение – просто знал, что сделаю это. Овердоза адреналина скромности не научит. Ноги разъезжались в рыхлом слое, я бежал вприпрыжку. На полном ходу меня догнала мысль: Клин, волчина облезлый, закопался в слой, вот что это были за звуки. Вдруг стало светло, как днем. По периметру каскадом вспыхивали факелы. В воротах столпились охранники, человек пять. Меня это не остановило, я бы на голом кураже прошел сквозь них. Но тут под ногу очень неудачно подвернулась какая-то дрянь, и я рыбкой нырнул прямо в руки моим ловцам. Они для надежности навалились на меня кучей и стали вязать. Видно, страшен я им был в своем неистовом стихийном порыве.
Бить они меня не били, помяли только немного. Связали руки, стали устрашающе орать на меня – чтобы испугался и описался, почувствовал себя маленьким гаденышем перед лицом великой и могучей Цивилизации, на которую покусился. А мне от их детских наскоков только скучно стало. Подумаешь, диверсанта поймали. Мешок цивилизованных ценностей хотел спереть.
Привели Валуя, тоже связанного, с разбегающимися от контузии глазами. Вместе с ним приволокли те два переброшенных мешка. Трое охранников остались нас сторожить, дубинками для виду помахивая. Остальные повалили в зону, искать другие следы преступления. Всех, кто там был, кроме нас с Клином, – человек восемь – согнали в кучу, начали пропуска проверять. Оставшиеся мешки наши отыскали быстро. После еще раз прошлись по зоне, прошерстили всю. Клина не откопали. Я потом думал, как он ушел. Охрану той же ночью усилили, на входе и выходе строгий режим ввели. Они ведь так и не поняли, каким образом я просочился в зону. Решили, через забор прилетел или в ворота прокрался на отвлекающем маневре. А Клин, я думаю, отлежался и следующей ночью прокопал в слое ход под забором. Может, по пути еще и карманы набил банками с икрой.
Меня и Валуя по-быстрому, без лишних церемоний судили за преступление против рынка. Приговорили к двум годам исправительно-воспитательных работ на строительстве Дворца Свободы. После суда нас отвели на дикую землю, дали лопаты и велели рыть ямы. В этих ямах – метр на полтора, глубина в рост – нас и поселили, каждого в своей. Выдали по одеялу, на ночь сверху ямы накрывали металлической сеткой и досками, на которых дрыхли охранники. А днем мы с самого ранья и до темноты утаптывали культурный слой на фундаменте Всемирного центра. Работа несложная, но тупая, психологически выматывала неописуемо. Такой бесконечной, сумасшедшей
