Я встал и пошел вытираться. Все-таки хорошо, что я не успел с кляпом для моего противоречивого духа. Очень технично получилось. Вставить вовремя «гы-гы» в серьезный разговор одиноких извилин – это хоть и не искусство, но тоже иногда доставляет эстетическое удовольствие.
В раздевалке я получил свою одежду и строго отмеренную банщиком аэрозольную дозу остро-пахучего на каждую подмышку. В будке технического обслуживания скрипел насос. Доходяга-гастарбайтер, выпучив глаза, качал воду для джакузи. Через раскрытую дверь от него разило кислым потом, и я подумал, что взаимосвязь точно-таки имеется. Правда, ничего мистического я в ней не находил. Все мы по мере сил пыжимся наполнить свою жизнь благоуханьем и для этого каждый день разгребаем вонь в поте лица своего, сушим гуано, радуемся каждому новому культуровозу, увеличивающему наш культурный слой и приближающему, по слухам, к Ароматической эпохе…
***
Это была идея Харитона – устроить воскресный пикник на природе.
Мой друг изнывал под бременем своей супруги, дамы во всех отношениях безусловной, и, подозреваю, был несчастен. Супруга пребывала в уверенности, что воспитанием их детей должен заниматься отец, тогда как на ней лежит тяжелая обязанность по поддержанию собственной красоты. С каждым годом эта обязанность становилась все более нелегкой, а жизнь Харитона все более беспросветной. Он-то считал, что его расписные шкатулки и вазы – это искусство, и пытался применять его воспитательный, облагораживающий эффект на детях. Но супруга полагала мужнин способ зарабатывания симуляцией, а мальчишек имела желание устроить в частный колледж, где их будут облагораживать по-настоящему.
Пикник был компромиссом, поскольку природа, как заявил Харитон, тоже облагораживает. Супруга спорить не стала, тем более, что каникулы. А для усиления эффекта был зван я, как человек, также имеющий к культуре непосредственное отношение.
Место для пикника выбрали у речки, подальше от жилых районов, почти у границы добывающих зон. Здесь было красиво. Колыхание ряски и пятен радужной пленки на темной воде, маневры ласточек в небе. Старый культурный слой порос щетиной травы, вдали – барханы свежего, еще неотработанного слоя, крошечные фигурки рабочих-коробейников. За рекой – живописные домики дачного поселка. Тишина, только птицы перекликаются. Обжигающее душу спокойствие, умиротворение природы.
Супруга Харитона разложила продукты на одеяле и ушла загорать к воде. Мне кажется, в моем присутствии она начинала испытывать к мужу некое подобие уважения и старалась быть незаметной. Несколько лет назад, когда поддержание внешнего вида еще не стоило ей самоотверженных усилий, она пыталась завладеть моим вниманием. Я твердо пресек это, и с тех пор она прониклась ко мне чем-то трудноопределимым.
Мы сидели на траве и грызли тыквенные семечки. Харитон рассказал, как у него прямо на улице купили две пластиковые вазы, заплатив за них целой тыквой, совсем немного подгнившей. Этой тыквой, за вычетом гнилого бока, семья кормилась два дня. И еще остались семечки на десерт. Таких выгодных сделок у него давно не случалось.
Мальчишки играли неподалеку в археологию. Разрыли яму, и старший, Никитос, убеждал малого Костыля: «Ложись, я тебя закопаю. Потом откопаю, как будто нашел. Ты будешь скелетом первобытного собакочеловека. Мне за это открытие дадут премию и орден». – «Не хочу собакочеловеком. Сам ты скелет». – «Дубина, ты же станешь знаменитым. Тебя исследовать будут». – «А тоже орден и премию мне дадут?»
Вдруг Харитон привстал и сказал: «Гляди-ка». Прямо на нас, мимо добывающей зоны, ехали несколько культуровозов. Отсюда они были похожи на больших оранжевых жуков, тяжело переваливающихся на коротких лапках через неровности культурного слоя.
В принципе для культуровозов нет строго определенных мест разгрузки. Теоретически они могут заехать даже на площадь перед президентским дворцом и там вывалить свое содержимое. Но фактически этого никогда не бывает. Хотя и существует легенда о том, как целая деревня оказалась однажды погребена под свежим пластом культуромассы. Легенды всегда приукрашивают действительность. Если бы такое происходило на самом деле, территория захлебнулась бы в экономическом хаосе. Только представьте себе: толпы ошалевшего от изобилия народа растаскивают по домам продукты, одежду, предметы быта, строительные материалы, ни крышки не платя за все это. Первым обрушивается рынок. За ним вся финансовая система, сбор налогов падает до нуля, прекращается выдача зарплат, инфляция скачет как бешеная, плодятся уголовники, назревает смута. И все заканчивается гражданской войной.
Обычно культуровозы разгружаются на окраинах территорий, далеко вглубь не заезжают. За счет этого территории постепенно увеличиваются. Места сброса сразу оцепляются охраной и образуют зоны добычи. Половина зон находится в казенном владении, остальные – в частном. В детстве я мечтал стать владельцем добывающей зоны и распоряжаться судьбой игрушек, извлекаемых рабочими из свежайшего культурного слоя. Даже не слоя еще, а россыпи. Подросши, я узнал, что об этом в детстве мечтают все.
Я и Харитон, а за нами его загорающая супруга и даже мальчишки, не веря глазам, смотрели на приближающиеся культуровозы. Без преувеличения скажу: это было как в сказке. Воплощенная мечта. Реализованный глюк. Никитос и Костыль начали прыгать,
