Ее голос слегка дрожал от волнения. Он едва заметно улыбнулся:
— Она когда-то принадлежала моему прапрадеду, Маккрэггену Мору.
— Кто знает об этой пещере?
— Только я и Рейлд.
— Так, значит… Значит, это был ты! В битве при Каллодене! Дагхолл рассказывал мне, что полсотни твоих людей отправились тогда сражаться, но им всем было бы суждено погибнуть, если бы сам Маккрэгген Мор не поднялся из могилы, чтобы спасти их. Они узнали его по белым орлиным перьям на берете. Он спас их всех, а затем исчез… Но теперь я знаю, кто это был на самом деле! Это был… ты!
Герцог подошел к Ионе и положил руки ей на плечи.
— Да, моя девочка, я был там, но, к сожалению, я опоздал: мой принц проиграл сражение.
Глаза девушки наполнились слезами счастья.
— О, как я счастлива… — прошептала она, — как же я счастлива, что ты верен ему… Ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы помочь нашему принцу…
— Но я опоздал…
В голосе герцога послышались отголоски боли. Он повернулся, сделал несколько шагов к центру пещеры, затем вернулся обратно.
— Я был в Италии, когда впервые услышал о мятеже. Тогда я много путешествовал… Меня не было дома около двух лет, но когда я узнал, что произошло, то немедленно поспешил обратно. Из-за сильного шторма наш корабль пристал к берегам Шотландии только 14 апреля. Я купил лошадь, чтобы поскорее добраться до замка, и всю дорогу пришпоривал ее, так что вскоре бедное животное совершенно выбилось из сил. Не доехав пяти миль до замка, я увидел ферму Рейлда и решил остановиться, чтобы дать моему скакуну немного передохнуть. Тогда я и узнал, что отец при смерти, а мачеха и брат не скрывают своих симпатий к англичанам. Рейлд рассказал мне о расположении английских войск и армии принца, и я понял, что если хочу успеть помочь ему, то должен действовать немедленно. У меня не было при себе ни оружия, ни подходящей одежды, и тогда я вспомнил об этой пещере. Я пришел сюда под покровом ночи, выбрал себе оружие, оделся в костюм моего прапрадеда, оседлал лошадь и помчался на поле брани… К сожалению, исход битвы был уже предрешен. Единственное, что я смог сделать, — это вывести из окружения горстку своих людей… Я слышал, как один из них назвал меня именем прапрадеда, а впоследствии Рейлд уговорил меня не открывать правду — о жестокости, с которой англичане расправлялись с участниками мятежа, к тому времени было известно уже далеко за пределами Шотландии. Во время битвы меня ранили, я потерял много крови и решил отсидеться здесь, в пещерах, пока рана не затянется. Я провел здесь около трех недель и за это время узнал, что принцу удалось скрыться, а люди, которые были ему верны, теперь терпят невыносимые страдания… Да, я не сумел помочь своему принцу, но я понял, что могу попытаться спасти хотя бы немногих из тех, кто все это время служил ему верой и правдой. Если бы я открыто объявил себя якобитом, англичане истребили бы весь клан Маккрэггенов… простые люди страдали бы от пыток, а на месте деревень остались бы одни пепелища… При помощи Рейлда я незамеченным вернулся туда, где пришвартовался мой корабль, и поселился в местной гостинице. Спустя несколько дней я отправил в замок сообщение о своем скором приезде, чтобы за мной выслали карету и слуг. Никто не сомневался, что я только что вернулся из Италии… Когда умер отец, я стал герцогом Акрэ и главой клана Маккрэггенов. Я знал, что мачеха и брат ненавидят меня. Нейл жаждал занять мое место, и они оба прекрасно понимали, что для этого им нужно лишь доказать, что я — якобит… Последние пять лет стали для меня настоящей пыткой, но, клянусь, я боялся не за себя, но за свой народ… В случае моей неосторожности мои люди неминуемо пострадали бы вместе со мной…
По щекам Ионы покатились слезы, и, бросившись вперед, она обняла герцога и спрятала лицо у него на груди, а он нежно прижал ее к себе.
В этот момент из темноты послышались шаги.
— Они идут, ваша светлость, — сказал Рейлд.
— Несмотря на запреты англичан, многие люди по-прежнему прячут дома оружие и килты, — пояснил герцог Ионе. — Сегодня, рано утром, я объехал окрестные деревни, поговорил с главой каждой семьи и уговорил их принести сегодня ночью на вершину Черной скалы все то, что они вынуждены скрывать от англичан. То, что они оставят, мы с Рейлдом перенесем сюда, в пещеру. А теперь пойдем, пора.
Они снова долго поднимались по каменным ступеням, пока не очутились в еще одной, тоже довольно большой пещере. Когда впереди забрезжил лунный свет, Рейлд задул фонарь, и они вышли на широкую и ровную гранитную площадку. Это была вершина Черной скалы. В нескольких сотнях футов под ней мерцали серебром спокойные воды озера. Вниз по крутому склону вилась еле заметная тропинка, настолько узкая, что, казалось, по ней не сможет пройти даже овца, не говоря уже о человеке, который непременно сорвался бы в пропасть.
Не успела Иона подумать об этом, как тут же увидела, что по тропинке поднимаются какие-то люди. Они шли один за другим, словно призраки, а их темная одежда сливалась со скалами. Девушка взглянула на замок: почти все окна были ярко освещены, и их отражение сверкало на глади ночного озера, словно россыпь упавших с неба звезд.
Иона поежилась и придвинулась ближе к герцогу. В этот момент на вершину Черной скалы ступил первый член клана — суровый бородатый гигант. В руках он держал два палаша, а на его плечи был наброшен клетчатый плед.
Герцог выступил вперед. Бородач почтительно поклонился и молча передал Рейлду плед и оружие. За ним подошел другой человек, а следом еще и еще; все они по очереди выходили из темноты, кланялись герцогу и протягивали Рейлду то, что принесли с собой…
Теперь вся площадка Черной скалы была плотно заполнена людьми. Клан выжидающе смотрел на герцога.
— Братья мои, — произнес он, — я попросил вас собраться здесь, и вы ответили на мой призыв. Вы доверили мне самое ценное из того, что у вас есть. Обещаю, что сохраню все, что вы принесли, до того дня, когда мы снова станем свободным народом и каждый мужчина сможет носить при себе оружие, чтобы защитить свой дом и семью! Мне еще многое нужно вам сказать, но нам нельзя задерживаться здесь слишком долго…
Герцог замолчал: еще два человека поднялись по тропинке и приближались ко всем остальным. Иона сразу же узнала Дагхолла и его старую мать.
— Рад видеть тебя, Дагхолл, — поприветствовал его герцог. — Я уже думал, что ты не придешь.
— Что вы, ваша светлость! Я явился, как вы приказали, и принес с собой свой верный клеймор. Он сослужил мне хорошую службу, и мне горько с ним расставаться, но я верю, что настанет тот день, когда я снова возьму его в руки.
— Этот день обязательно настанет, Дагхолл, — ответил герцог. — Эта почтенная женщина — твоя мать?
— Да, ваша светлость. Я не хотел брать ее с собой, но она сказала, что должна отдать вашей светлости что-то очень важное…
— Все верно, ваша светлость, — перебила сына старая женщина. — Я могу доверить это только вам…
Иона увидела, что она протягивает герцогу какую-то маленькую деревянную коробочку.
— Я сохраню ваши ценности, — с почтением сказал герцог, — до тех пор, пока вы не сможете снова забрать их домой.
— Спасибо, милорд, — ответила старуха.
— Вы не скажете мне, что в этой шкатулке?
— Взгляните сами, ваша светлость.
Герцог открыл крышку.
— Что это? Кажется, берет…
— Да, — сказала мать Дагхолла. — Берет принца… он упал с его благословенной головы, когда его высочество спасался от преследовавших его англичан…
Иона тихо ахнула; по толпе пробежал изумленный шепот. Люди стали подходить ближе; некоторые вытягивали шеи, чтобы увидеть бесценную реликвию.
— Берет принца! — воскликнул герцог. — Мы сохраним его до той поры, пока его королевское
