После помещения привратника и коридора двор показался изысканно просторным, но Род знал, что он всего каких-нибудь футов сто в поперечнике. Крепостная башня уступом нависала над ним. Естественно, двор был покрыт опавшими листьями и ветками, в углах виднелись груды перегноя, густо поросшие сорняками.
И ни одной птицы. Даже бабочек нет, как заметил Род.
Сдержав дрожь, он заставил себя вернуться к действительности.
– Где противовес?
– Мы переступили через него, – Магнус указал за спину.
Род оглянулся и увидел утопленную в камень металлическую плиту, которую по простоте душевной принял за порог арки. Но теперь, приглядевшись, он увидел, что это не камень, а ржавый металл, а в центре плиты укреплены кольца, от которых отходят звенья толстой цепи. Цепь же проходила через барабан большого ворота и исчезала в камне над аркой.
Род снова содрогнулся.
Магнус показал вверх.
– Так хорошо уравновешено, что требовалось только сильно потянуть, и мост опускался.
– Да, но плита при этом поднималась, и все, кто заходил или хотел выйти, должны были пройти под нею.
– Верно, – Магнус задумчиво нахмурился. – Почему же тогда граф не использовал противовес решетки, а оставил ворота открытыми?
– Хороший вопрос, – у Рода был ответ, но не очень приятный. Конечно, он не собирался обнародовать его. И решил, что Магнус никогда не коснется этой плиты.
Звонкий крик прозвучал над ними.
Род посмотрел вверх.
На перекладине ворот сидели двое его младших сыновей, а жена и дочь описывали ленивые спирали на своих метлах. Род отметил, что у Корделии теперь большая метла, а не простой веник, каким подметают у очага; летательный аппарат дочери размером не уступал метле матери.
Гвен остановилась возле Рода и соскочила.
– Вы так долго не возвращались, что мы потеряли терпение, – но он видел озабоченность во взгляде супруги. – Что вас задержало?
– Мы пытались разобраться в подъемной системе моста, – Род заметил, что двое мальчиков спускаются, как опавшие осенние листья. Он вздрогнул, надеясь, что сравнение не оправдается.
– Она такая необычная? – спросила Гвен.
– По крайней мере, странная, – ответил Магнус.
Гвен повернулась к первенцу, глаза ее расширились.
– Как ты, сын мой?
– Нормально...
– Правда? – Гвен прислонила метлу к стене и коснулась ладонью лба Магнуса. Несколько секунд смотрела на него, потом велела: – Подойди к стене и дотронься до камня.
Меж бровями Магнуса появилась складка, но он послушался. Род “вслушался” в сознание Гвен, иногда он позволял себе подслушивать мысли подслушивающей.
Магнус коснулся камня.
Слух его заполнило множество взволнованных голосов: гадали, будет ли сражение, говорили, какие страшные наступили времена и какая вокруг царит напряженность. Военные командиры выкрикивали приказы, и за всем этим галдежом явственно прослушивался, то затихая, то усиливаясь, тот зловещий смех, который они услышали во время грозы.
– Отойди, – приказала Гвен, и Магнус медленно отнял руку от стены и встревоженно повернулся к матери.
– Ты слышала?
– Да. Это крестьяне, они пришли в замок из-за страха перед нападением. Все это произошло сотни лет назад.
– Он умеет читать прошлое! – глаза Грегори стали просто огромными.
– Магнус все делает первым! – проворчал Джеффри.
– Это нечестно! – пожаловалась Корделия.
– Это не радость, а тяжелая ноша, – попыталась разубедить их Гвен. Потом она снова повернулась к Магнусу. – У тебя удивительная разновидность ясновидения, сын мой. Я слышала об этом, но никогда сама не встречала такого феномена. Ты можешь читать мысли, впитавшиеся в камень, дерево или металл, испытывая при этом радость и боль тех, кому принадлежали эти мысли.
– Психометрист! – Род широко распахнул глаза. Магнус повернулся к Гвен, посмотрел ей в лицо.
– Но почему я не замечал этого раньше?
– Потому что всегда был окружен множеством людей; мысли живых забивали те, что прилипли к камням.
– Может, просто мальчик взрослеет? – спросил Род.
– Мама говорит о сильных мыслях и чувствах, – заметил Грегори. – Может, менее сильные не сохраняются. Гвен кивнула:
– Это верно. Уверяю тебя, замок в свое время принимал множество чрезвычайно возбужденных людей.
– И мысли их не были приятными, – Род нахмурился. – Старайся ни к чему не притрагиваться, сын.
– Попробую...
– Я тебе помогу, – Род повернулся к воротам.
– Нужно как-то опустить мост, иначе Фессу Придется ждать снаружи.
– Хорошо... – Магнус тоже повернулся, выражение лица у него стало сосредоточенным, взгляд застыл.
– Грегори, помоги мне. Просто удерживай мысленно эту цепь, когда придет время. Гвен, если ты с младшими возьмешь правую цепь... Так. А теперь разом взялись...
Род посмотрел на нижнее звено цепи, сосредоточился, все окружающее словно расплылось. Звено засветилось, вначале красным цветом, потом оранжевым, желтым, наконец белым. И вот металл потек.
– Давайте! – выдохнул Верховный Чародей, и цепь приподнялась на фут. Он вздохнул и расслабился, наблюдая, как металл проходит в обратном порядке все цвета, охлаждаясь. Потом посмотрел на свое семейство: та, вторая, цепь снова пожелтела. Он повернулся к своей цепи, увидел, что она опять стала рубиновой, и велел Грегори:
– Хорошо, опускай ее.
Цепь со звоном опустилась, задевая за стену, и Род повернулся, чтобы присоединиться к тем, кто поднимал правую часть. Металл поплыл, цепь поднялась – и вот с низким скрежещущим скрипом, преодолевая старую ржавчину, повернулось большое зубчатое колесо. Скрежет перешел в стон, этот стон сопровождался ужасным скрипом моста, который все быстрее и быстрее опускался, пока не лег поперек рва. По дереву простучали копыта.
– Осторожней! – встревоженно крикнул Род. – Доски могли прогнить!
– Прогнившие рассыпались в порошок, Род, когда мост опустился, и я легко обхожу дыры.
Стук перешел в громыхающую череду звуков – это копыта Фесса вызвали эхо в проходе, – и во дворе появилась огромная черная лошадь.
Дети весело закричали. Гвен взглянула на Магнуса, увидела его оживленное лицо и слегка успокоилась.
– Почему разрушение – единственное, что у меня получается лучше, чем у вас? – проворчал Род.
– Потому что ты овладел пси-способностями сравнительно поздно, супруг мой, а не вырос с ними, – напомнила Гвен.
Грегори смотрел на гигантский брусок, погруженный в камень.
– Мы могли бы поднять его, папа.
– Так быстрее за работу.
– Но теперь мы не сможем снова поднять мост.
