Ковбои умчались, и Бойд открыл Одри дверцу автомобиля.
– Бойд, не делай этого! – попросила она умоляюще.
Его глаза заблестели.
– Милая, не волнуйся за меня. Я вырос с мустангами!
– Это опасно, и ты это знаешь! Пожалуйста, откажись! Ради меня!
Он уже не слышал её. Вытащив из заднего кармана кошелёк и ключ от пикапа, он передал их Одри со словами:
– Подержи это у себя.
– Бойд, пожалуйста…
– Одри, не беспокойся за меня. Я знаю что делаю. Давай лучше поищем Бетти.
Пока они шли по парковке, Одри продолжала уговаривать Бойда. Но когда к ним присоединились другие ковбои, она была вынуждена замолчать. Как только они обнаружили Бетти на трибуне, Бойд похлопал Одри по плечу, сказав, что они увидятся позже, и пошёл с ковбоями дальше. Одри, страшно обеспокоенная, поднялась по ступеням и плюхнулась на свободное место рядом с Бетти.
– Где ты была? – спросила Бетти. – А Бойд где?
Одри увидела Джесса на соседнем от Бесси сиденье и коротко ему кивнула.
– Бойд собирается участвовать в укрощении мустангов.
У Бетти отвисла челюсть.
– Бойд собирается… что?
– Его ребята уломали.
– О нет! Джесс… – простонала Бетти. – Ты это слышал? Иди уговори его отказаться от этой безумной затеи!
Джесс отмахнулся.
– Ты шутишь? Ты всерьёз думаешь, что я в присутствии других ковбоев смогу сказать Бойду, что он не должен объезжать мустангов? Да он уволит меня на месте! Нет, это совершенно исключено!
– Бойд, наверное, сошёл с ума! Он не объезжал мустангов лет пять или шесть! Мы должны что-то сделать! Идём, Одри!
Но Джесс схватил её за руку и не дал уйти.
– Дорогая, ты сделаешь из себя посмешище, – проговорил он. – Бойд уже большой мальчик. Он разъярится, если ты устроишь ему публичную сцену. Я уверен, восемь секунд он продержится!
Разочарованная Бетти повернулась к Одри:
– Он прав. Мы не можем ничего сделать, кроме как надеяться, что мой глупый брат не сломает себе шею. – Она прикусила нижнюю губу. – Кстати, когда-то он был лучшим наездником из всех, кого я когда- либо видела.
Одри почувствовала неуверенность в голосе Бетти. Вечер, который обещал стать таким чудесным, внезапно обернулся пыткой. Все вокруг них отлично развлекались – за исключением Бетти. Она уставилась на разворачивающиеся перед трибуной зрелища – бег в бочках, клоунаду, ловлю телят, – но при этом практически ничего не воспринимала.
Наконец по громкой связи было объявлено начало следующего состязания – укрощения диких лошадей. Одри заставила себя внимательно следить за первыми четырьмя мустангерами. Один юный ковбой, едва выехав из загона, сразу же оказался на земле. Четвёртый участник был тот самый Лефти Джаррел, о котором она услышала на парковке. Поддерживаемый громкими аплодисментами, он сумел удержаться на лошади целых шесть с половиной секунд. Затем из динамиков прозвучало имя Бойда, и трибуны буквально взорвались овацией.
От страха Одри стало плохо.
– Я… думаю, я не смогу на это смотреть, – сказала она Бетти.
Рот Бетти сжался в тонкую линию.
– Если мой брат выживет, я ему собственной рукой дам в ухо!
Одри была уверена, что не сможет смотреть на Бойда, но, словно загипнотизированная, не могла отвести взгляда от арены. Если бы это не был Бойд, она бы назвала зрелище сенсационным. В фантастическом движении, мощные как динамит и непредсказуемые как молния, лошадь со всадником выехали из загона. Трибуны восхищённо улюлюкали и свистели. Конь выделывал невероятные па, чтобы сбросить ненавистную ношу. Бойд сидел на коне как влитой, одной рукой крепко удерживая узду, а другой балансируя в воздухе. Большинство зрителей повскакивало со своих мест. В этот вечер Одри поняла, какой вечностью могут оказаться восемь секунд.
– Боже, какая езда! – вскричал какой-то мужчина позади них. – Бенедикт всегда был отличным наездником!
В этот момент прозвучал зуммер окончания восьмисекундного периода. Аплодисменты зрителей были просто оглушающими. Одри почти обессилела от облегчения. Всё наконец позади!
В следующую секунду радостные крики зрителей сменились стоном из сотен глоток. Одри услышала, как закричала Бетти. Её взгляд метнулся к арене, где Бойд всё ещё боролся с лошадью. Только через долю секунды она поняла, что же произошло.
Он запутался в узде и не мог спрыгнуть с лошади!
Рука Одри с дрожью потянулась к горлу. Если она думала, что испытывала страх до того, то он был ничто по сравнению с диким ужасом, который она испытывала теперь. Лошадь сейчас раздавит Бойда в лепёшку!
Бойд панике не поддался. Он уже однажды попадал в такую ситуацию и поэтому знал, что ему не остаётся ничего другого, как удерживаться на лошади дальше. Инстинктивно он перестал использовать шпоры. Если не будет этого раздражителя, то даже самый дикий конь когда-нибудь успокоится настолько, что всадник сможет освободиться и спрыгнуть. Однако даже восемь секунд на такой лошади – это уже достаточно тяжело. Если же ему придётся носиться по арене три или четыре минуты, то это будет совсем плохо.
В данный момент конь ошалел от злости и как безумный снова и снова бросался на ограду арены. Бойд знал, что его правой ноге достанется изрядно. Но поскольку он всё никак не мог освободиться, то последнее, чего он хотел, – это чтобы конь его сбросил и поволок по земле. Однажды он видел, как таким образом погиб один юный ковбой.
Было удивительно, как о многом может думать человек, пока его швыряет туда-сюда. Он знал, что Одри всё это видит. Он смутно понимал, что клоуны на арене лихорадочно стараются привлечь внимание лошади. Двое ковбоев перескочили через забор и пытались помочь ему справиться с ситуацией. Бойд горячо надеялся, что им это удастся. Ему попался какой-то совсем уж дикий конь.
Когда он наконец освободился и грохнулся на землю, то он уже знал, что на нём живого места нет, а утром будут сплошные синяки. Во время падения он обо что-то ударился головой, и его череп буквально взорвался болью. Он смутно спрашивал себя, нет ли переломов, и надеялся, что среди публики найдётся врач. Он успел с благодарностью ощутить чьи-то сильные руки, которые подняли его с земли, и после этого потерял сознание.
Поскольку нештатные ситуации и падения были на родео нередки, ярмарку всегда оснащали временным пунктом оказания первой помощи. Это была простая палатка с парой коек. Был и врач – городской доктор, который на «Три Кантри» всегда занимался подобными ситуациями.
Одри, Бетти и Джесс рванули с трибуны к палатке. Когда Одри увидела, как двое ковбоев несут потерявшего сознание Бойда, то она почувствовала, что во-вот упадёт в обморок. Рот Бойда был открыт, руки безвольно болтались. Из раны над глазом текла кровь. Он выглядел так ужасно, что она подумала, что он мёртв. Когда у неё перед глазами всё поплыло, она ощутила руку Бетти на своём плече.
– С ним всё будет хорошо, Одри, я уверена, – сказала она, но её голос прозвучал не очень-то убедительно.
Они не знали, сколько времени простояли перед палаткой. Наверное, не так долго, как им показалось. Ковбои из «Трёх Б» столпились возле Джесса неподалёку от девушек. Их тихие, обеспокоенные голоса долетали до Одри. Они тоже считают, что он мёртв, подумала она, и на её глазах выступили слёзы. Я
