Одри поставила свой бокал на столик и несколько секунд смотрела прямо перед собой. Бетти была слишком хороша, чтобы судьба так с ней обошлась. Совесть Одри наконец взяла вверх.
– Не позволяй этого, Бойд.
– Что?
– Бетти прислушивается к тебе, она уважает твоё мнение. Возможно, она сделает так, как ты скажешь. Не позволяй, чтобы она вышла замуж за этого человека.
Он глядел на неё ошеломлённо.
– Любимая, почему ты так говоришь? Ты же ничего о Джессе не знаешь.
– Напротив. Я знаю его несколько лет.
– Несколько лет? Ты познакомилась с ним в Техасе?
– Да. Он… работал на моего отца. Пожалуйста, поверь мне и не задавай вопросов. Джесс Мэрдок – подлец.
– Он наверняка тебя тоже узнал.
– О да, он узнал!
– Но никто из вас не подал виду, что вы были знакомы!
– Да, и из-за этого я чувствовала себя почти такой же подлой, как Джесс. Видишь ли, я с самого первого дня на ранчо знала об увлечении Бетти, но я никому ничего не сказала. Я могла бы сейчас утверждать, что я молчала, потому что Бетти взяла с меня слово, но это… это не было бы правдой.
Бойд почувствовал, как напряглись его мускулы. Он видел, что Одри избегает смотреть на него, он видел горькую складку у её рта. В первый раз за всё время она упомянула своё прошлое. И хотя она просила не задавать вопросов, он должен был это сделать. Он отставил бокал в сторону и взял её руки в свои.
– Одри, мне бы хотелось, чтобы ты мне рассказала о своей жизни до Феникса. Я всё время чувствовал, что ты избегаешь разговоров на эту тему, но я тебя люблю, и я думаю, что имею право знать о тебе всё.
Одри бросила взгляд на их сплетённые руки, на его пальцы, нежно сжимавшие её ладони. Это было очень утешительное зрелище. Она думала о том, как прекрасно было бы пройти с ним рука об руку по жизни, и сердце её сжималось от боли.
– Одри?
– Да?
– Я бы хотел, чтобы ты мне доверяла настолько, чтобы говорить откровенно. Что бы это ни было, оно не может быть таким уж ужасным.
Как же мало он знал! Как только он услышит правду, он сразу же поймёт, что у них нет общего будущего. Это делало её исповедь ещё более трудной. Как было бы прекрасно, если бы очарование этой минуты могло продлиться ещё какое-то время!
Но это было бы эгоистично и нечестно. Бойд должен услышать её историю. Тогда он по крайней мере будет знать, что их неизбежная разлука никак не связана с её чувствами к нему. Кроме того, тогда он не позволит Бетти допустить роковую ошибку.
– Я… я не знаю, с чего начать.
– Начни с самого начала, – мягко сказал он.
Одри откинулась назад на подушки и начала монотонным голосом рассказывать свою историю.
Глава 11
– Я родилась с пресловутой серебряной ложкой во рту, – начала Одри.
– Я был в этом уверен, – пробормотал Бойд.
– Всё началось с моего деда по отцовской линии. У него была фирма, изготовлявшая детали самолётов, и во время второй мировой войны он заработал состояние. Он умер относительно молодым, и мой отец унаследовал его миллионы. Вскоре после моего рождения фирма выпустила прибор, который измерял температуру топлива. Они назвали его FP44, запатентовали и начали продавать военно- воздушным силам и флоту для Джетов. Поскольку фирма была единственным производителем FP44, прибор стал приносить колоссальную прибыль.
– Могу себе представить, – ввернул Бойд.
– Моя жизнь была сплошной идиллией. У нас был прекрасный дом в Далласе, дом на побережье и ещё ранчо. Оно было, конечно, не таким, как «Три Б», но это было настоящее, работающее ранчо, моё любимейшее место на земле. Я умела ездить верхом задолго до того, как освоила велосипед.
– Я был и в этом уверен. Мне с самого начала показалось, что ты либо жила на ранчо, либо провела там какое-то время.
Одри была поражена:
– В самом деле?
– В самом деле. Многое указывало на то, что жизнь на ранчо тебе не чужда.
Она кивнула и вздохнула.
– Моя мама пыталась искоренить во мне сорванца. Она хотела сделать из меня леди. Я училась в лучших школах. Она брала меня с собой в Европу и Дальний Восток, прививала мне светский лоск. Я думаю, что я была избалованной принцессой, и я могла стать настоящим снобом, если бы не влияние ранчо.
– Такая жизнь кажется весьма далёкой от жизни ассистента управляющего отеля, – заметил Бойд с интересом. – Даже такого хорошего отеля, как «Гринспойнт».
– Я знаю. Иногда меня удивляет, что я вообще сумела перестроиться. Вначале это было не так просто.
– Что же произошло, любимая?
Воспоминания были для Одри мучительны.
– Это началось около пяти лет назад. В один прекрасный день в бюро отца пришли агенты ФБР с ордером на обыск. Кто-то дал ФБР наводку. Отцу было предъявлено обвинение в обмане с контрактом на FP44. Информатор сообщил, что отец ведёт двойную бухгалтерию и выставляет правительству в счетах на прибор сильно завышенную цену. Естественно, отец объявил себя невиновным и был даже возмущён, но после нескольких месяцев следствия федеральный прокурор довёл дело до Большого Жюри, и отцу было предъявлено обвинение. Процесс длился два месяца и стал для мамы и меня сплошным кошмаром.
На этом месте она запнулась, и Бойд был близок к тому, чтобы попросить её прекратить рассказ – так мучительны были для неё воспоминания. Но он не мог этого сделать.
Одри глубоко вздохнула и продолжила свой рассказ.
– Защита опиралась на репутацию отца, его характер, на его богатство и добрые дела. Наш адвокат спрашивал у суда, неужели такой человек, как Джек Гамильтон, мог обкрадывать правительство и ставить под угрозу контракт, приносящий миллионы долларов в год? В этом не было никакого смысла. Отец мог вести свои дела со скрупулёзной честностью и зарабатывать при этом больше, чем он мог потратить.
– Как раз об этом я сейчас подумал, – сказал Бойд.
– Все поначалу так и думали. Общественное мнение склонялось в пользу отца. Но в один прекрасный момент всё изменилось. Следствие выяснило, что бизнес отца стоял на грани банкротства. Невыплаченные долги, невыполненные контракты. Он взял большой кредит в банке, который не мог выплатить, потому что вложил слишком много денег в ранчо, а доходов это не принесло. Мама и я жили как миллионеры, которыми мы себя, собственно, и считали. Я просто не могу себе представить, сколько нужно денег, чтобы поддерживать такой образ жизни. – Одри нахмурилась. – И ещё я не могу себе представить, почему отец нам ничего не сказал. Возможно, он боялся, что из-за его финансовых трудностей он упадёт в наших глазах. Но он должен был нам об этом сказать! Мы могли бы потуже затянуть пояса! Тогда, может быть, ничего бы не случилось… Всё было бессмысленно.
Её голос стал тише. Бойд ободряюще сжал её руку, чтобы она могла собраться и продолжить рассказ.
– Во всяком случае, отец каким-то чудесным образом раздобыл денег и сумел реанимировать свой
