бизнес. Это произошло как раз в то время, когда начался этот якобы обман с контрактом. Доказательств его вины становилось всё больше. Ещё одна проверка показала, что отец обманывал правительство примерно на миллион долларов в год, и это продолжалось около десяти лет.
Бойд выдохнул:
– Десять миллионов?
– Да, десять миллионов. И тут прокурор предъявил суду нового свидетеля – бухгалтера отца. Оказалось, он был в деле. Он испугался тюрьмы и во всём признался. Более того, он предоставил прокурору все книги с двойной бухгалтерией – чтобы обелить себя сотрудничеством со следствием. Оказалось, что вся бухгалтерия велась с такой ловкостью, что обман никогда бы не раскрылся, если бы не было наводки. Вердикт суда был, естественно, «виновен».
Бойд задумался. Итак, информация Скита была верной, как он и предполагал. Бойд не мог отвести глаз от Одри. С одной стороны, он жалел, что спросил её. Всё это его не касалось и не имело значения для их общего будущего. C другой стороны, он всё-таки её спросил, и у Одри как будто прорвало плотину. Бойд боялся сказать хоть слово, чтобы её речь не прервалась. Очевидно, Одри нужно было это выплеснуть.
– Всё это было ужасно, и это убило мою мать, – сказала она. Во время процесса она была стойкой и крепкой, как скала. Никто не был так уверен в благополучном исходе, как она. Но когда появился бухгалтер, она сломалась. Вечером в день вынесения приговора у неё был удар, и через пару дней она умерла. – Голос Одри был наполнен болью. – Она была самым мягким человеком из всех, кого я знала, леди до кончиков ногтей. Никогда не сделала ничего недостойного. Твоя мама напоминает мне её.
Насколько Бойд помнил, Скит рассказал, что Джек Гамильтон так и не попал в тюрьму. Бойд не хотел причинять Одри ещё больше боли, но он должен был выслушать её историю до конца.
– Твой отец, родная… Его посадили?
Одри вытерла глаза.
– Нет. У него было снотворное, его прописал врач во время следствия. Он проглотил все сразу и умер от остановки сердца.
Сердце Бойда обливалось кровью.
– Одри, а что стало с тобой?
– Ты можешь себе представить, какая поднялась шумиха, – сказала она глухо. – В Техасе мой отец был почти так же известен, как твой здесь. Пресса преследовала нас месяцами. Похороны моей матери вылились в балаган. В день, когда умер отец, репортёры пытались силой ворваться в дом. Персонал и я были практически пленниками. Повару не из чего было готовить, было невозможно и шагу ступить из дома.
– Кошмар!
Одри горько засмеялась, вспоминая всё это.
– И это ещё мягко сказано…
– Неудивительно, что ты так отреагировала, когда я упомянул репортёров.
Одри кивнула.
– В конце концов нам понадобилось защита полиции. Один из полицейских ходил за покупками. Кроме того, всех так называемых «старых друзей» как ветром сдуло.
– Но почему?! – вскричал Бойд. – Ты же ничего не сделала!
Она посмотрела на него своими печальными глазами.
– Бойд, я очень рада, что ты никогда не был в ситуации, когда дела идут плохо, и не знаешь, как могут вести себя люди. Ты бы удивился, как много людей считает, что яблочко от яблони недалеко падает.
Он медленно покачал головой. Он не был уверен, что он бы выдержал всё так, как она. Сейчас к его любви добавилось бесконечное восхищение.
– Ты уехала из Далласа?
– Нет, не сразу. Всё постепенно улеглось, и я надеялась, что смогу снова вести нормальную жизнь. Но потом последовал новый шок: налоги. Отец заработал примерно на десять миллионов больше, чем указал в налоговой декларации. Его долг был очень велик. Огромная сумма, намного больше, чем у меня было, поскольку пришлось платить астрономические гонорары адвокатам. В приговоре было указано, что фирма больше не имеет права вести дела с правительством, и это означало банкротство. Ранчо конфисковали, а затем и дома. Короче говоря, всё, что, как я думала, принадлежит мне.
Она немного помолчала.
– Я ходила тогда как оглушённая. У меня были сильные головные боли и проблемы с желудком. Ещё хуже было моё душевной состояние. Я начала презирать отца, которого всегда обожала. Наш домашний врач боялся за мои нервы и мою психику. Он настойчиво уговаривал меня уехать и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Но я не имела ни малейшего представления, как это сделать. Мне было двадцать три, но мне не приходилось ни убирать свою одежду в шкаф, ни напускать себе воду в ванну, чтобы помыться. Никого из близких рядом, почти без денег – только маленький счёт в банке, который отец завёл на моё имя, ещё когда я училась в школе. Я до сих пор не знаю, чтобы я делала, если бы не телефонный звонок моей подруги.
– Ты имеешь ввиду подругу из Фенкиса?
Она кивнула.
– Возможно, она жила слишком далеко, чтобы чувствовать себя «замаранной» нашей дружбой. Она пригласила меня пожить у неё, пока я не приду в себя. Через пару месяцев в Фениксе здоровье моё поправилось, я поступила на работу в отель, ну и остальное ты знаешь. – Она вздохнула, эмоционально опустошённая. – Для человека, который никогда в своей жизни не беспокоился о деньгах, я справлялась вполне неплохо. Я научилась заботиться о себе, экономить, обращаться с деньгами и обходиться без денег. Моя жизнь была на удивление спокойной и безмятежной – до того дня, когда ты появился с новостью о завещании Берта.
Бойд чувствовал себя почти таким же опустошённым, как и Одри. Он обнял её и прижал к себе, неспособный в этот момент что-нибудь сказать. Затем он вспомнил, с чего, собственно начался её рассказ.
– Одри, какое отношение имеет ко всему этому Джесс Мердок?
– Он был информатором ФБР.
– Джесс?
– Да, Джесс. – сказала она горько. – Как я уже сказала, он работал на нашем ранчо. Отец с его бухгалтером вели свои тайные разговоры в маленьком бюро в доме ковбоев. Там же были спрятаны книги с двойной бухгалтерией. Это был их метод предосторожности. Если бы что-либо пошло не так, то в офисе отца и в самом доме не нашли бы никаких доказательств. Кто бы подумал о здании, где живут ковбои? Джесс подслушал один разговор между отцом и бухгалтером, стал копать и нашёл книги. Из них он особо ничего не узнал, но заподозрил, что здесь творится что-то неладное. С этого момента у него были ушки на макушке. В органы он обратился не сразу.
– Почему он в конце концов это сделал? – спросил Бойд.
Одри на какой-то момент отвела глаза. Для неё было невыносимо тяжело признаться Бойду, что когда-то она думала, что любит Джесса. Но она всё же рассказала ему об этом. И в заключение добавила:
– Он донёс на моего отца из мести. Отец уволил его по моей просьбе. Я не стану говорить, что отец не заслужил наказания. Но мотивы Джесса были бесчестны.
Для Бойда было шоком узнать, что Одри была когда-то влюблена в парня, который собирался жениться на его сестре. Шок, однако, быстро прошёл. Это было давно, и Одри отделалась от Джесса сразу же, как только узнала правду о нём.
– Ты не должен допустить, чтобы Бетти вышла за него, Бойд! – вскричала Одри. – Позвони ей и скажи, чтобы она не делала глупостей!
Он поднялся, засунул руки в карманы и подошёл к балконной двери, глубоко погружённый в свои мысли. Внезапно он повернулся к Одри.
– Она меня не послушает. Она вбила себе в голову, что выйдет за этого парня. Но она поверит тебе –
