— Эванджелина, — нахмурившись, отозвался Лахлан, не уверенный, что ему нравится то, что она, очевидно, имела в виду, — мне плевать на Магнуса. Для меня главное — убедиться, что Иский жив и невредим. Если ему пришлось раскрыть свои секреты, чтобы спасти себя, значит, так тому и быть. С последствиями будем разбираться позже.
— Нет! — Отодвинувшись от него, Эванджелина повернулась и пронзила его полным ярости взглядом. — Чего бы это ни стоило, мы должны помешать Магнусу вооружить своих воинов таким же, как у тебя, оружием. Он будет неодолим. Он погубит Фэй — Волшебные острова. Ты должен это понимать!
Она сорвалась на крик.
Лахлан смотрел на нее, глубоко пораженный как тем, что она сказала, так и отчаянием, звучавшим в ее голосе.
— Кто вселился в тебя? Неужели ты можешь всерьез говорить, что принесешь в жертву Иския, чтобы остановить Магнуса?
Он даже не пытался скрыть презрение в голосе.
Опустив плечи, Эванджелина посмотрела на Лахлана полными грусти глазами.
— Я сделаю все, что должна сделать, чтобы защитить Фэй — Волшебные острова. Что бы ни потребовалось для этого, я все сделаю.
— Я думал, что знаю тебя, Эванджелина, но теперь вижу, что ошибался.
Глава 11
Эванджелина изогнулась под одеялами, стараясь впитать тепло от излучающей жар стены у себя за спиной.
— Осторожно, милая, — с бархатным провинциальным акцентом проворчала рядом с ее ухом испускающая тепло гора мускулов, и большая рука легла Эванджелине на живот.
Эванджелина открыла глаза, ее затуманенный сном мозг мгновенно прояснился, и она, рывком сев, ударилась головой о подбородок Лахлана.
— Проклятие, ты когда-нибудь прекратишь это? Клянусь, на сей раз ты сломала мне челюсть, — громко заворчал Лахлан.
— Прости.
Извинение слетело с ее губ кристаллизующимся облачком. Лишившись укрытия объятий Лахлана, Эванджелина дрожала от холодного воздуха сырой пещеры.
— Я прощу тебя, если ты разожжешь огонь и вернешь мне одеяла.
Не задумываясь она щелкнула пальцами в сторону очага, но пока отсветы пламени не заплясали на стенах, Эванджелина не осознала, что сделала. Она прижала руки к груди, чувствуя, что у нее от радости чуть ли не кружится голова. Ее магия вернулась. Нельзя сказать, что она в этом сомневалась, нет, но это был не тот опыт, который ей хотелось бы повторить. Она не понимала, как выдерживает Лахлан, будучи зависимым от других и чувствуя себя беспомощным и бессильным — ничего хуже быть не может.
— Если не возражаешь, Эванджелина, здесь еще холодно.
Лахлан потянул одеяла обратно на себя, и она, вызвав еще одеяла, накрыла его с головой.
— Вижу, этим утром к тебе снова вернулись твои чары.
Эванджелина понимала, накануне вечером Лахлан подумал, что она переутомлена и подавлена — расстроена из-за отсутствия своей магии. Он очень многое сказал перед тем, как она погрузилась в беспокойный сон, но он ошибался. Ее расстроила собственная неспособность заставить Лахлана понять, что какую бы цену ни пришлось заплатить за то, чтобы остановить Магнуса, она не будет слишком высокой. И именно безрезультатность попыток убедить в этом Лахлана сердила и приводила Эванджелину в уныние. Как она полагала, ее переживания обострились еще и потому, что она ради дела, возможно, принесла в жертву его кузена. Если Лахлан узнает об Йене, он никогда ее не простит.
Сейчас эта мысль уже не настолько встревожила Эванджелину. Ее магия вернулась, а с ней вернулись уверенность и убежденность. Эванджелина без колебаний верила, что права, хотя это полностью ее не успокаивало. Лахлан, несомненно, вполне поправился, и Эванджелина подумала, не следует ли сообщить ему о видении Авроры, но быстро прогнала из головы эту мысль — ведь тогда перед ним встанет трудная задача выбора между спасением своего кузена или своего наставника. Нет, в ее силах было освободить Лахлана от этой ноши, а кроме того, Эванджелина не была уверена, что именно видела Аврора.
— Если ты засыпаешь, то, пожалуй, это лучше делать лежа.
Лахлан слегка подтолкнул ее коленом, и Эванджелина через плечо оглянулась на него.
Подложив руку под голову, он внимательно смотрел на нее. Свет от огня придавал бронзовый оттенок мощным мускулам его груди, делал более темными его золотые волосы.
— Я полностью проснулась и совершенно уверена, что сейчас утро, — оторвав взгляд от его мужественной красоты и с трудом переведя дыхание, откликнулась Эванджелина, а потом, тихо заворчав, убрала дверь.
В проеме завыл ветер, через порог обрушился по крайней мере фут снега, а вдали сквозь кружащийся белый поток едва проглянула полоска мрачно-серого неба.
— Ради Бога, поставь ее обратно.
Взмахнув рукой, Эванджелина вернула дверь на место и огорченно сказала:
— Нам придется переждать бурю.
— В этом нет необходимости. — Сев рядом с ней, Лахлан потер лицо руками. — Возможно, это как раз то, что нам нужно, чтобы получить преимущество. Они понадеются, что мы будем отсиживаться здесь, пока буря не ослабеет.
Его крепкое плечо коснулось Эванджелины, и она перевела взгляд на повязки, закрывавшие его раны. Несмотря на очевидную силу его закаленного в боях тела, она не могла полностью забыть о том, как близко к смерти он был.
— Ты уверен, что твои раны достаточно зажили?
— Да.
Лахлан вскинул голову, словно был удивлен ее вопросом.
Боясь, что его стремление руководить возьмет верх над здравым смыслом и подвергнет его риску, она подняла палец.
— Позволь, я посмотрю.
Лахлан пожал плечами и подставил ей спину. Сев позади него, Эванджелина аккуратно сняла льняные повязки и осторожно провела кончиками пальцев по вздутым розовым рубцам, пересекавшим его широкую спину.
— У тебя холодные пальцы.
Его хриплый голос встряхнул ее затуманенный желанием мозг, и Эванджелина поспешно убрала руку.
— У тебя все зажило просто великолепно.
В ее голосе не чувствовалось ни малейшего намека на желание, пробудившееся к жизни внутри ее.
— Да, благодаря твоей крови.
— Гейбриел и Бродерик думали, что тебе может понадобиться еще. Если ты считаешь, что… ну, гм- м-м…
Чтобы не позволить себе коснуться Лахлана, она намотала себе на руки одеяла. Что с ней происходит? Эванджелина подавила страдальческий стон.
— Эви, ты предлагаешь мне свою кровь?
Лахлан дотянулся до ее руки и, глядя ей в глаза, провел кончиками грубых пальцев по нежной коже ее ладони так же, как она только что водила пальцами по его спине. От взгляда его янтарных глаз мускулы внизу ее живота сжались, а ее «да» превратилось в едва слышный вздох.
