и вершить суд?!
Плащ он отбросил в сторону, сжал кулаки и весь трясся от
негодования. Наум подал ему стакан холодной воды.
– К черту вашу воду!
Истерика продолжалась, но эмоций поубавилось.
– Может, что(нибудь покрепче?
«Кажется, это предложение более существенно», - кон(
статировал Наум, поскольку, за бурчанием, последовало:
– Виски!
Глядя, как Джон в три(четыре глотка прикончил достаточ(
но большую порцию крепкого напитка, не осталось сомне(
ния, что в области этой «терапии» он далеко не дилетант.
Молчаливая пауза длилась несколько минут. Наум стоял у
окна, наблюдая, как ранние сумерки постепенно отвоевыва(
ют нижние этажи соседних домов.
– Еще, пожалуйста. - Стакан в протянутой руке слегка дро(
жал.
«Судя по вежливому обращению, налицо определенный
прогресс». Наум смешал виски с содовой в двух стаканах.
«Еще немного алкогольного воздействия, и возможно будет
продолжить нашу задушевную беседу, - именно так, ибо мой
собеседник наверняка не прочь задушить меня».
– Джон, когда вы, с заслуживающим уважения патриотиз(
мом, защищаете от меня честь семьи, то забываете, что я -
тоже ее член, причем, смею вас заверить, не менее заинтере(
сованный в ее благополучии. В противном случае мне было
бы спокойнее передать завещание и все, что мне известно,
комиссару и благополучно отбыть на эту самую планету, пре(
доставив вам попотеть перед сэром Шоу и его командой, от(
вечая за все сделанное вами, да и не только вами. Не сомнева(
юсь - честь семьи от этого не выиграла бы.
– Что вы хотите от меня?
Джон полулежал в кресле и выглядел вялым и сонным,
что было неудивительно после такого эмоционального взры(
ва и изрядной дозы алкоголя.
– Я хочу услышать от вас рассказ обо всем, что случилось
в тот вечер, ничего не утаивая. Предполагаю, что наделано
немало глупостей; да и потом тоже. Нужно оценить размер
проблемы, а затем действовать.
– Может быть, в другой раз? Я очень устал.
– Исключено. В другой раз уже может быть поздно. Прой(
дите в ванную комнату и приведите себя в норму.
Кажется, Джону удалось это сделать, потому что начал он
свое повествование достаточно бодро:
– Невозможно одними только фактами объяснить, что
произошло и почему; вряд ли вы почувствовали все тонко(
сти взаимоотношений между членами семьи за столь корот(
кий срок. Вам может показаться, что это не так, но не верьте
своему ощущению. У меня нет сил на долгий рассказ, да и не
вправе я превышать свои полномочия. Хочу лишь начать с
того, что до вашего приезда сохранялся определенный поря(
док или, по крайней мере, неустойчивое благополучие. Но в
горах и маленький камень может вызвать большую лавину…
На столе комиссара Шоу по(прежнему красовался комп(
лект знакомых фигурок, но кресло хозяина пустовало. Поли(
цейский, сидящий за соседним столом, поднялся и предста(
вился как сержант Уорбик.
– Я просил встречи с комиссаром, сержант, - обратился к
нему Наум.
– Сэр Шоу отсутствует, и вы можете сообщить мне все,
для чего пришли сюда. Я вхожу в группу комиссара, рассле(
дующую ваше дело, мистер Вольский.
– Мне необходимо поговорить лично с комиссаром.
– Это невозможно сегодня и вряд(ли завтра тоже.
– Но дело срочное, прошу сообщить ему.
– Я уже объяснил вам, что это невозможно. Положите ваш
пакет на стол и рассказывайте. Кстати, что там внутри?
– Шахматы.
– Какие шахматы? Те, что были обнаружены в машине
Моррисона?
– Да, сержант.
– Рассказывайте.
– Ничего не могу вам сообщить, а если комиссар не в со(
стоянии со мной встретиться, приду в другой раз.
– Здесь так не разговаривают! Примите это к сведению и
выкладывайте, зачем пришли!
Приказной и безапелляционный тон Уорбика вызвал про(
тест, желание отреагировать в том же стиле, но, памятуя где
он находиться, необходимо было сдержаться.
– Тем не менее, я предпочел бы сейчас уйти.
– Здесь решаете не вы, мистер Вольский.
Наум чувствовал, что если немедленно начнет отвечать,
то наговорит глупостей; нужно досчитать до двадцати…
– Я жду.
– Мистер Уорбик, если мне не изменяет память, я ни в чем
не подозреваюсь и пришел сюда добровольно. Кроме того, яв(
ляюсь гражданином другой страны, так что вопрос о моем за(
