Мы стали втроем прыгать, вопить, размахивать руками.
– Эй! Эй! Сюда!
Настя была счастлива: все смотрели на нее.
Но счастье не безразмерно! За четыре года, к двенадцати годам, она из курточки “вылезла”. Бабка наставляла полы и рукава какими-то клочьями диких расцветок.
– Вы, Валерий, не понимаете! Модный цвет!
Был, до войны! Конечно, они по-своему “латают” Настину жизнь: откуда им другое-то брать?
Пора браться нам.
С предновогоднего родительского собрания (первого для меня – раньше ходил дед) я вышел убитый. Итоги удручали. Дед все же высидел свое, вернее, Настино. Или наше? Двоек не было. Были ровные тройки. Но больше всего убили слова учительницы. Ждал чего угодно, но только не этого. Ждал: “Способная, но рассеянная”, “Слишком любит себя, не терпит критики”. Все, что угодно! Но самое обидное, на мой вопрос училка ответила даже успокоительно:
– Попова? Ну что…Учится в меру своих способностей, все нормально.
Мол, лучше и не бывает и даже не может быть, и не надейтесь! От такого “нормально” голова кругом пошла. Вышел, покачиваясь. Пора браться нам! Однако – боязно. Дед, регулярно с ней занимаясь, еле на тройках держит ее. А мы прилетим куда?
– Мы с Настей на тройках любим ездить! Верно, Настенька? – Так, якобы добродушно, шутил он, когда я вернулся.
Настя зло отворачивается. Скромные ее возможности как-то сочетаются с диким самолюбием! Мое? Может, зря я ей рассказывал про свою золотую медаль? Хотя тоже было непросто! Я ведь тоже почти все свои “счастливые школьные годы” в лидерах не блистал и только в восьмом-девятом как-то тихо всех обошел. Но, кажется, этот разговор не сюда.
Повторим эксперимент? А он повторим?
– Ну, ты понял?! – гневно заговорила она, только мы с ней вышли прогуляться. Мол, уж я-то должен понимать ее правоту! Какую? А если не понимаю, должен за это отвечать. Как-то выходит, что не я ее, а она меня почему-то допрашивает! Неожиданный поворот. И говорить: “Что я, собственно, должен понимать?” – как-то глупо. Она доверяет, разговаривает со мной, “как с ровней”! Загнала в тупик.
– Что ты молчишь?! – начала “дубасить”.
Уже я должен и в чем-то оправдываться. В частности, почему я молчу. Считает, что все обязаны подыгрывать ей. Но я в том не уверен. Поэтому сказал:
– Я ни-че-го не понял!
И не пойму. Пока она тут командовать пытается всеми!
– Видимо, ты хочешь сказать, что тут жить невозможно?
Кивнула, помедлив. Все-таки не сразу решилась всех осудить.
– То есть ты хочешь сказать, что, если переменить условия, все будет хорошо?
Умолкла. Теперь она у меня в тупике. Однако упрямство ее победило.
– Да!
– Тогда мы переезжаем к нам и посмотрим на тебя в новых условиях.
Настька засопела. Выиграл партию? Доволен? Или проиграл?
И она – молчала. Поняла, что дурить теперь станет труднее? Дальше без дураков.
Дед и бабка причитали, конечно: “Ну куда ж вы ее повезете, нашу слабенькую?” Мол, мы-то чем виноваты, старались как только могли! Но и облегчение в них чувствовалось. Устали!
– Спасибо вам!
Глава 3
И на зимних каникулах привезли Настю в Купчино. Скромно встретили Новый год. Что он нам сулит? Должен быть решающий, поворотный! Правда, наш телевизор каждый новый год таким называл.
Поздно проснулись, долго завтракали. Первого января как-то не принято об уроках говорить, тем более Нонна с утра “запела”:
– Ве-еча! Ну мы куда, а?
– Может, в ЦПКО? На санках?
– Ну… Неэлега-а-нтно!
– А что Кузянька с Алкой? – цепко спросила Настя. Сразу просекла преимущества новой жизни!
– На-а-стька! Так фамилья-ярно про взро-ослых! – произнесла Нонна, и они засмеялись.
Действительно, где наши друзья? Последнее время как-то не общались, особенно после нашего переезда. Они в центре. Мы тут, а чуть свободное время – мы в Петергоф. Вначале казалось, дети еще крепче соединят нас, а оказалось – разъединили.
Позвонил – глухо… И на седьмом гудке понял, где они! Все наши сейчас с детьми-школьниками на каникулы в Елово поехали, в Дом творчества! Открывается на эту неделю для детей. И Настеньке туда в самый раз. Там не какая-то шантрапа, дети писателей.
Позвонил в Елово прямо директору и как всегда – гениально: последний номер урвал!
