– Вы? – глянув на нас, почему-то удивился. Интересно, чего ждал? Останется тайной. – Вот, собственно, – показал снимок на глянцевом листе. Словно кругленькие срезы томатов, страшно только, что черные.
– Что это?
– Мозг вашей дочери.
– И… что?
– Ну вот: тут и тут.
– Что?!
– Вкрапления жидкости в клетках мозга.
Почему-то не сказал – “вашей дочери”!
– А… она там должна быть?
– По идее – нет.
– Так откуда же она?
Пожал плечом. Мол, не знаю. Признался перед бюстами великих!
– Возможно, родовая травма, – задумался он. – Хотя это навряд ли. Мозг герметичен, как вы, наверное, знаете.
Наверное, знаем…
– Или наследственное, – посмотрел на нас.
– Может, последствия удара копытом? Меня в детстве лошадь лягнула. – Я раскололся, раз уж на то пошло.
– Да вряд ли, – посмотрел на меня. – Приобретенные травмы, говорят, не наследуются.
Хотя мой безумный батя уверяет, что так. Именно “травмами” выводит новые сорта.
– Так откуда же?
– Если бы я знал, здесь бы стоял! – кивнул на строй бюстов.
– А дальше что?
– А ничего. Ждем. Пока себя не покажет.
– Но ведь уже показало?
– Да.
– Так что… госпитализация?
– Ну почему? – даже повеселел. – Забирайте вашу дочь. Может, проживет, про это и не вспомнит!
А может, и вспомнит. Но это уже не волнует их. И это в лучшей из Академий!
Настя лежала в маленькой комнатке на белом топчане. Увидев нас, села.
– Спокойно, Настя! Не так резко. – Врач как давний друг произнес, придержал ее плечо. – Ну, значит так. – Глянул на нас, приглашая к вниманию, и обратился к ней: – Пока – ничего страшного.
Надо ждать?!
– Так что делать с ее головой?! – не выдержав, воскликнула Нонна.
– Делать? – повторил врач. – “Делать с головой” вообще надо как можно меньше. Любое вмешательство в столь тонкую материю (Настя, улыбнувшись, ткнула пальцем в темечко) нежелательно. Слон в посудной лавке – это еще мягкий пример. Главное – избегать стрессов! – Он уже повернулся к Насте. – Больше отдыхать. Соблюдать режим. До свидания, Настя. Сосредоточься. Родители, вижу, не очень серьезные у тебя!
Как догадался?
Вышли.
– Ведь только что отдохнули, блин! – проговорила Настя. И мы не стали ее корить за нехорошее слово.
Мы продолжили наш прерванный путь… Жизнь, кажется, прервалась! Тянулась ровно, а теперь пойдут “узелки!” Трамвай, дребезжа, с натугой, влезал на Литейный мост. Я вспомнил, как солнечным утром Настиного дня рождения мы плыли с Кузей на катере под этим мостом. Двенадцать лет прошло, а жизнь уже не узнать!
Только вошли в квартиру – телефон, звонки уже явно нетерпеливые!
– Алло! Вы куда пропали? – На весь наш скромный метраж зычный голос Кузи. – Мы уже тут извелись!
“Мы” – это их сколько?
– Хочешь с Тимом поговорить? – спросил я у Насти.
Прикрыв глаза, покачала головой.
– Эй! – окликнул Кузя. – А мы тут… сидим.
Это чувствуется. Про царский свой подарок, надеюсь, не забыл?
