И Настя пошла в здешнюю школу.
“Новая школа – новая жизнь!” Такую мысль я внушал Насте. Но начинать, видно, надо со взрослых? Теперь я вставал в семь, как в суровые времена работы в НИИ, и сразу садился работать. Настенька, пробудившись, заставала меня за рабочим столом. Пересекались за завтраком. Махали ей на прощание из двери, пока с гудением поднимался лифт. Уезжала.
Потом мы, конечно, прятались с Нонной по бокам окна, подглядывали, когда выйдет Настя к автобусу. К сожалению, английская школа оказалось не вблизи: три остановки. Нервы уже играли вовсю. Начать с того, что она очень долго не выходила на угол. Где была? Застревала зачем-то в парадной? Переглядывались. При этом Нонна отводила глаза. Я догадывался, что кроме “хороших друзей”, Настя приобрела в Елово и плохие привычки. Одну – это точно: курение. И почему она задерживалась на лестнице, я, увы, понимал. Поэтому Нонна и вздыхала, чувствуя себя виноватой.
Кроме упорных занятий по всем предметам, окончательно залютовав, выучил еще ее играть на фортепьяно “Детский альбом” Чайковского (чем владел сам), а также читали с ней неадаптированные книги на английском, начиная с Даррелла – “Моя семья и другие звери”.
Первое полугодие, кажется, закончит неплохо! Требовал только пятерки, но не всегда получалось.
Конечно, с одной моей строгостью, без материнской безалаберной доброты Настя бы не выдюжила. Душой она отдыхала с ней. Так уж у нас в семье разделилось: Нонна занимается лишь приятным, тяжелым – я. А ведь я весельчаком считался! Жи-зень. Но мутить ее легкое мировоззрение не буду: оно может пригодиться. Уже пригождается.
Придумали они с Настей массу веселых слов.
– Бутырь будешь? – спросила вдруг меня Настя.
– “Бутырь”? – удивился я.
– Мы с Настей так называем бутерброд! – пояснила Нонна.
Обе сияли. И я свою лепту внес в семейную хронику, сочинил стихотворение: “Ну, Еж! Ты даешь! Осторожней. Пропадешь!” – и часто назидательно читал его Насте.
Однажды, пошептавшись ночью: “Дг?” – “Дг!”, утром заявили мне:
– Мы хотим взять песика.
Этого только не хватало! Не так давно передох, к счастью, весь зоопарк (едкий запах еще стоял), а они хотят взять существо еще более хлопотное!
– Ну-у, надо подумать! – волынил я. – Если брать щенка, то породистого. А это стоит дорого. Придется копить!
А копить можно долго… Но хитрость не помогла.
Однажды, всех “воспитав”, бодро спускался по лестнице пешком и краем уха услышал внизу, в темноте, ведущей к подвалу, некий “многочисленный” (именно это отметил) тихий писк. Краем сознания ощутил какой-то “сигнал тревоги”, но не осознал! Тщательней надо вдумываться, внюхиваться, тогда можно что-то предотвратить, а я прошляпил! Поздним вечером, возвращаясь с дружеской встречи с Кузей, надеялся, что они уже спят. Но все окна горели. Что еще за парад?
Не совсем уверенно вступая на лестницу, вдруг вздрогнул: писка под лестницей нет. Это еще больше встревожило, хотя вникать не хотелось… Пришлось!
Еще надеясь на глубокий освежающий сон (заслужил, мне кажется!), открывал дверь. Ни фига! Обе, сияя, стояли в прихожей. Что они этим хочут сказать? И тут по едкому запашку, который сразу пощекотал ноздри и глаза (точно, этот аромат струился из подвала!), а также по их лукавой переглядке наконец все связал!
– Где он? Пол мужской? Угадал?
Захихикали уже виновато.
– А ты ругаться не будешь? – Нонна смело выставила ответственной себя, защитив дочь.
– Посмотрим! – буркнул я, но и на самом деле хотелось посмотреть. Всегда видно сразу, что будет потом.
В углу Настиной комнатки, в коробке, словно комок черной пряжи – и сквозь него карие виноватые глазки. Из-за чего виноватые? Тоже прояснилось лишь потом. Вонь, конечно, выдающаяся.
– Ну и что? Это и есть ваша самая страстная мечта?
Переглянувшись, кивнули. И, что взбесило меня, не совсем уверенно. А раньше подумать не могли?
– Там взяли? – через плечо указал большим пальцем на лестницу.
Кивнули вместе.
– Под лестницей?
– Да! – смело сказала Настя, брала уже дело на себя.
– Хорошее место!
В темном укромном уголке, у железной двери в подвал, отдыхают обычно наши пьяницы, набираясь моральных и физических сил перед приходом домой. И тот сложный запах – теперь наш.
Ощущая недостаточный мой восторг, дамы расстроились.
– А что было делать?! – Нонна всхлипнула (явно “приняла” для храбрости).
Открылась трогательнейшая история, просто из детской дореволюционной хрестоматии (в постреволюционных хрестоматиях уже все эти “чувствительные сопли” не допускались). Услышали под лестницей писк. И грохот ведра, точнее двух ведер.
