пока они за границей.
– Сразу двое?
– А что такого? У нас много друзей!
Боюсь, что собак больше.
– Она все врет! – Колька выхватил трубку. – Она сама, пьяная, этих псов приволокла, сперва одного, потом другого! Теперь все трое, вместе с ней, меня тут грызут!
Трубка снова оказывалась у нее, и голос ее просто давил ледяным спокойствием. Может, и правильно: а как еще с Колькой?
– Извини, отец. У нас репетиция. Не все получается, Колька распсиховался. Надо привести его в норму.
Репетиция чего?!
Ночью – звонок и Колькин истерический крик:
– Заберите вашу сволочь к себе! Я не могу больше!
Настькин вопль:
– Ну и уезжай к своей мамочке!
Сумасшедшая бабка, мне кажется, их все же немножко сдерживала: по ночам не звонили!
Надо как-то одернуть их.
– Действительно, Николай, ты забыл, где находишься! Дома у Насти!
Пауза. После чего Николай произносит спокойно:
– Где моя чашка?
Актер!.. Без ангажемента. Вешаю трубку.
Да, Настя одна взялась за дело, с которым не справляются мощнейшие медицинские учреждения! Или в тех крупнейших медицинских учреждениях никто так не упорен, как она?
Звоню днем, в культурное время, и абсолютно спокойный.
– Да-а-а… – наконец, голос Насти.
Теперь там зато слышны развязные посторонние голоса!
– Здорово! Что поделываете?
– Ре…пе…тируем.
Голос Настюльки сильно плывет. Ап-пробирует, видно, свой метод: избавление от наркомании с помощью пьянства! Но кто вылечится, а кто заболеет?! Перешибание одного кошмара другим – излюбленный ее метод… не давший пока плодов!
– И что же вы репетируете? – спрашиваю спокойно.
– Я говорила тебе! – вроде бы обижается. – Стас отъехал за рубеж и попросил вести пока его работу.
Щедрый Стас! Это тот, чьи собаки?
– Что, Настенька, за работа?
– Он вел театральную студию в Верхнем дворце…
Шикарно!
– …в корпусе Бенуа.
Еще более шикарно!
– Теперь нам приходится и это делать.
Особенно меня восхищает частица “и”.
– А какая пьеса? – интересуюсь я.
– …“Дюймовочка”, – после секундной паузы сообщает Настя и поясняет: – Это же ведь детская студия!
Во плетет!
– А голоса почему не детские? – вырывается у меня.
– Сегодня мы решили собрать родителей. Поговорить об их детях! – строго произносит она.
Она уже и воспитатель детей! Реванш за школьные мучения? Ну что ж, по звуку все вроде мирно. Но “видеоряд”, я знаю, ужасен. Смотреть нельзя. Представляю, что там на самом деле творится!
– Она все врет! – Колькин отчаянный вопль, оставленный без внимания.
Кладу трубку, тяжелую, как гиря. Хотя раньше легко такое же плел, ваял из воздуха замки, корпуса Бенуа! Выпила мой талант и чуть ли не всю кровь. Но успехов ее пока не видно.
…Есть успех! Правда, мой: переезжаем с этого болота на Невский, в самый центр Петербурга!
Закон (в порыве реформ его не успели еще отменить) требует после смерти члена Союза писателей, не
