Сели. Обед никакой был не праздничный. Праздником не пахнет. Но старались. Нонна выстояла огромную очередь за цыплятами по рубль сорок семь, вымочила в уксусе, чтобы были помягче. Настя ела молча, но жадно. Бедная. Изголодалась.
– Ну как, Настя? – спросила Нонна. – Я давно не готовила!
– Ску-сна! – Настя помотала головой, утерла опухшей рукой губы. Маленько ожила?
Потом они стали мыть посуду, а я вышел. Понимал, что главного при мне она не расскажет.
Сидел тупо в кабинете. “Жизнь удалась-2”?
Потом донеслись голоса: вышли из кухни.
– Ну давай, Настенька! Ляг, поспи. Постельку я чистую постелила. Ни о чем не думай. Или только о приятном. Помнишь, как мы по морю плавали? А как в Елово костер жгли? Лежи, представляй. Дг?
– Дг!.. А утром скажешь мне Ду?
– Скажу, Настенька, конечно! Дг!
Вот только в такие дни Настя и наша!
Нонна, чуть скрипнув, прикрыла дверь. Бесшумно, на цыпочках, пришла.
– Ну что? – шепотом спросил я.
– Рассказала! – Настя всхлипнула. Сделала глубокий вздох. – Она видела ее! Лежала в таком корытце. Маленькая совсем. Синенькая. И еще дышала. Настя даже подумала: может… но тут накрыли ее тазом и унесли.
– Тазом?
Нонна, не поднимая глаз, кивнула. Обнявшись, поплакали.
Потом вытащили из ящика припасенные нагруднички, фланелевые ползунки. Мягкие какие! И почему- то теплые.
Не натыкаться же на них каждый день – никакого сердца не хватит. Выкинуть в бак? Но вдруг Настя увидит? Убрали пока назад.
Утром:
– Ду!
– Ду!
И я подскочил примазаться:
– Ду!
Обсасывали куриные косточки… Обсосали. Как часы громко стучат! Молчали.
– Ну… – Настя поднялась.
– Останься, Настя! У меня тут такая книжка есть для тебя!
Покачала головой. Обнялись. Вышла. Одна. А могла бы с ребеночком! Если бы… что?
Я посидел в кабинете один, поплакал. Никакой я не дед, и никто мне не внук!
Глава 9
Шоу продолжается!
– Вы думаете, ваша дочь идеальна? Собаки у нее так и ходят по хрусталю!
Я бросил трубку и сидел, утирая пот. Как это – по хрусталю? А-а. Так алкаши называют посуду.
Приехал к ним. Да, хуже, чем можно предположить.
– Настя! Ты почему ногу волочишь?
– Где? – нагло удивилась. Врет, даже если все видно.
– Где? По земле!
– А! – как бы с удивлением заметила. – Это?
– Это!
Не поднимается ступня! Волочится как соскочившая галоша!
– Ты обращалась к врачу?
– Зачем? – произнесла горделиво. – А ты не знаешь, откуда это?
Опять какое-то обвинение в мой адрес!
– Откуда?
– А после наркоза в той замечательный больничке, куда вы устроили меня!
Совсем уже пропила мозги! Будто по моей вине она попала в эту “больничку” и на операцию! Туда, откуда всех с ребятишками встречают!
Словил губами сбежавшую слезу:
