– Настя! Колька тут?
– Он идиот, папа!
Сама-то ты! – хотелось крикнуть. – Как обращаешься с людьми?! Но нельзя, наверное, дополнительно травмировать? Защищенная горем! Прием отработанный. Теперь может творить что угодно! И я могу творить что угодно!
– Хватит. Настя! Соберись!
– Тебе вообще все безразлично! – закричала.
Да. Теперь – безразлично. Иначе пропадешь. Разорвешься без всякого толку! Положил трубку. И ни на какие звонки больше не реагировал.
Позвонил сам во второй половине дня, когда окончательно расчухал, что “Жизнь удалась-2” ну никак не идет!
Полное молчание. Трубку не берут. Такое бывало: засыпали в разгар дня. При их режиме такая роскошь доступна. В этот раз сердце почему-то сжалось. Какие-то особые, тяжелые были гудки. Мчаться? А вдруг их там нет? По гудкам чувствую: нету! Так где? С такой ногой она далеко не уйдет. Разве что… Вот именно.
Телефон сам зазвонил!
– Алло!
Слышно какое-то большое, гулкое помещение. И – никакого голоса. Звонить, чтобы молчать?
– Алле. – Наконец Колькин голос.
– Вы где?
– Мы? – растерянно произнес Колька.
– Да! Вы.
– В Бехтеревке! – произнес Колька слегка обиженно, словно хотел сказать: а вы о чем-то другом мечтали?
Да нет! Мы ничего. Мы худшего боялись.
– И что там она?
– Плохо.
А разве с ней бывает хорошо?!
– Так что с ней?
– Еще не знаю… Я пошел с псами гулять. Ну и заодно проветриться.
– Понимаю.
– Минут через сорок всего пришел. Лежит на полу. Сначала я решил, просто пьяная…
Это по-теперешнему неплохо.
– …стал шевелить ее, вижу, что-то не то.
– Так что – “не то”?!
– Не знаю…
Прямо какой-то Незнайка!
– Привезти ее привезли, а не принимают! Барышня тут говорит…
Прервался. Начался гулкий гвалт с его участием. Слышимость хорошая, но слов не разобрать.
– Тут барышня заявляет…
Снова гвалт. Нехорошее слово – “барышня”. Это Колька его принес. Высокомерие как бы артиста! И Настька это слово переняла. Довысокомерничались!
– Алле. – Колька снова прорезался.
– Еду. Не отступай.
Да по той же улице Хрустальной! Да с еще большим ветерком! Вбежал в гулкий старинный холл. Настя сидела в коляске с большими колесами. Задумчивая и даже какая-то красивая. Но не видела меня. Или не узнавала. Зато очень быстро и оживленно поворачивалась то влево, то вправо и даже назад, словно собираясь вступить в приятную, интересную беседу.
– Кого-то ищет она?
– Санитары объяснили: это разговаривают с ней разные голоса. – Колька рядом возник. – А нами не интересуется!
Кривляется и тут. Это, наверно, от нервов.
“Барышня” лет пятидесяти пояснила мне:
– Это не наш профиль. Мы по направлению принимаем!
Сбегал на второй этаж, Римму Михайловну привел. Хорошо иметь связи!
– Да! “Приехали”! – произнесла Римма Михайловна, глянув на Настю.
