20 Нет, нам не птички на опушке, в чьем крике кроется беда, а пушки — черные кукушки — считали смерти и года. Их арифметика звучала куда фатальнее для нас. Со счета сбившись, все сначала вдруг начинала в страдный час. Крутила танго радиола. Заводы плавили металл. Но в знойном небе Халхин-Гола уже иной июнь витал. Холмы хасанские. Равнины. Лед у гранитных берегов. Как в тихом фильме, белофинны вдруг возникали из снегов. И из войны в войну, став 'асом, всегда среди смертей и ран, летал по самым дымным трассам, как заколдованный, Иван. Но грянул громом нестерпимым фашистский кованый сапог… Уже майором Ваня Климов на Южном фронте принял полк. Опять горел, горел и падал, из окруженья полз к своим, все семь кругов войны и ада прошел, оставшись невредим. Он потерял друзей немало, освобождая города. И вот сквозь битвы и года на плечи званьем генерала упала трудная звезда. 21 В далекий день, легендой ставший для всех — живых и мертвых — рот, в штаб генерала вызвал маршал, со славой возглавлявший фронт. — Знакомься — данные разведки: координаты и квадрат. Тут ставка фюрера: пометки перенеси на карту, брат. Задача в двух словах такая: ты поднимаешь крылья в бой, собой люфтваффе отвлекая на этот клип ценой любой. Бомбежку поведешь пошире, чтобы фашист поверил, гад, что точно вклиниться решили мы в этот дьявольский квадрат. Пускай подтягивает танки, пехоту — пусть войдет в угар, а мы тем временем на фланги обрушим режущий удар. Знакомься быстренько с приказом — и в путь! Вопросы? — Просьба есть. Сбит у Днепра фашистским асом начштаба мой… — Плохая весть. Такая бурная эпоха нам, генерал, с тобой дана. И все мы смертны — это плохо. Узнать бы: смертна ли война? Но в предсказанья верю слабо… Иди. Пришлю тебе начштаба.— И Климов козырнул и вылез из блиндажа в седую муть. На все колеса быстрый виллис наматывал обратный путь. И мог бы убаюкать виллис, да только полон рот забот… О, если б Ване хоть приснилось, кого начштабом фронт пришлет! Но вот в его блиндаж рабочий вошел полковник, фронтовик. Как будто гром, в двенадцать ночи он перед Климовым возник. Спокойно щелкнул каблуками и руку взял под козырек. А у Ивана — кровь толчками… — Ты?.. Вы? Зачем? Мне тесно с вами… Вы зря забыли мой зарок! Чтоб мы, нося вражду глухую, ,не наломали с вами дров, проситесь сразу в часть другую и уходите, Шинкарев! Коль порох есть — возможна вспышка. К чему самим искать беду? — Что ж, генерал, а вы… мальчишка. Нет, никуда я не уйду! Ведь мы сейчас в одном полете, он выше наших личных трасс. Я — летчик. В гроб меня пошлете —
