жизнь на животноводческом комплексе — без трудностей и невзгод, которые
приходится терпеть их собратьям, обитающим в дикой природе, где они вынуждены
вести непрерывную борьбу за существование — это просто благо.
Такие удобные для восприятия проявления комфорта и идиллистического счастья —
картины, уходящие разве что ко временам 200—300-летней давности, сегодня лишь в
небольшой мере можно распространить на отношения, существующие на предприятиях
современного животноводческого производства. Прежде всего отметим, что нынешнее
сельскохозяйственное производство давно уже не контролируется простым сельским
населением. Современная интенсивная животноводческая ферма — это объект бизнеса.
И большого бизнеса. В последние 30 лет вхождение крупных корпораций в мирную
тишину природы деревенского ландшафта и объединение методов производства
сельской продукции с современными техническими достижениями преобразовали
размеренное сельскохозяйственное производство в понятие «агробизнес». Этот процесс
начался, когда крупные компании в погоне за прибылями захватили в свои руки
контроль над производством мяса битой птицы, что раньше было уделом рук каждой
жены фермера. Сегодня 20 крупных корпораций контролируют всю номенклатуру по
продукции из битой птицы в Соединенных Штатах Америки. В сфере производства
товарного яйца работают такие птицефабрики, каждая из которых содержит миллион
или более кур-несушек. Остающиеся более мелкие производители вынуждены или
перенимать методы работы гигантов, или уходить прочь из бизнеса. Компании,
пришедшие в агробизнес из других сфер, стремятся овладеть сельскохозяйственным
производством, причем в крупных масштабах, чтобы легче справляться с налоговым
прессом и для того, чтобы разнообразить формы прибыли. Например, на производстве
мяса индеек сейчас специализируется кампания «Wreyhound Corporation», а ветчина,
которую вы могли недавно есть, поступила от фирмы «ITT», а ваше жаркое от «Gonn
Hancock Mutral», а дюжина компаний по масличному производству, что вложили
средства в откормочный бизнес крупного рогатого скота, строят промышленные загоны
для откорма, содержащие каждый по 100000 и более голов крупного рогатого скота.
Для крупных корпораций или для тех, кто стоит перед выбором, или конкурировать с
ними, или оставить эту сферу, нет места для сентиментальности или поиска гармонии
между растениями, животными и природой. Современное сельскохозяйственное
промышленное животноводство — это жестокое состязание методов и приемов,
которые придумали те, кто стремится уменьшить издержки и увеличить прибыли.
Поэтому былые сельскохозяйственные предприятия превратились сейчас в
сельскохозяйственные фабрики и животным в них отведена роль машинных агрегатов
по превращению малоценных кормов в высокоценное мясо и любые нововведения
здесь имеют своей целью удешевление «коэффициента воспроизводства»,
подверженного колебаниям в ту или иную сторону. Большинство из разделов и
параграфов моей книги — просто описание этих методов и того, что они означают для
животных, к которым они применяются. Я покажу, что подвергаясь таким методам,
большинство животных влачит несчастное существование от дня своего рождения и до
дня гибели от забоя на мясо. И снова же хочу заявить, что не стою на той точке зрения,
что люди (работники этой индустрии), осуществляющие эти мучительные вещи с
животными, это обязательно жестокие и свирепые люди. В позициях потребителей и
производителей нет фундаментальной разницы. Методы промышленного разведения
животных, которые я описываю, это просто продление логической линии и
практическое применение позиций и предрассудков, которые обсуждаются повсюду в
этой книге. И если уж мы отводим место нечеловеческим животным как вещам для
удовлетворения наших потребностей и наших желаний, то результат такого подхода
