моральному или политическому значению с проблемами, касающимися всего
человечества непосредственно. Прежде всего, это указывает на наличие спесиецизма.
Далее, как можно совершенно не изучив вопроса, не зная его, заявлять, что проблема
животных менее серьезна, чем проблемы, которые терпит человечество? Такие вещи
можно провозглашать, глубоко зная и допуская, что страдания животных
действительно не заслуживают внимания, что если они имеют место, то менее важны,
чем страдания людей. Но боль есть боль, и важность предотвращения бессмысленной
боли и страданий не уменьшается от того, что страдания испытывают не представители
нашего вида. Что бы мы подумали о том, кто сказал бы: «белые пришли первыми» или
например, что нищета в Африке — проблема не такая серьезная, как нищета в Европе?
Это правда, что в мире есть много проблем, заслуживающих уделения им нашего
времени и энергии. Голод и нищета, расизм, освобождение женщин, инфляция и
разоружение, охрана природы — все они главны и содержательны, и кто может сказать,
какая из них более важна? И все же, оставив в стороне предвзятость спесиециста, мы
можем увидеть, что угнетение нечеловеческой жизни относится к разряду названных
значений. Страдания, причиняемые нами нечеловеческим существам могут быть
экстремальными, а для множества они становятся просто гигантскими: сотни
миллионов свиней, крупного рогатого скота и овец проходят каждый год через
процессы, описанные в главе 3 этой книги. В Соединенных Штатах (только в них
одних) биллионы цыплят постигает такая же участь. Ежегодно более 60 миллионов
животных становятся жертвами научных экспериментов. Если бы одна тысяча
человеческих существ была подвергнута разного рода тестам, какие проводят на
животных для того, чтобы убедиться в безопасности косметических средств, это
вызвало бы национальное возмущение. Использование миллионов животных для этой
цели могло бы вызвать, по крайней мере, большое участие, особенно с тех пор, как
выяснилась ненужность этих страданий, и их можно было бы прекратить, если бы мы
хотели это сделать. Все рассудительные люди хотят предотвратить войну, расовое
неравенство и гонку вооружений; проблема состоит в том, что мы должны
предовратить эти вещи на долгие годы, и сейчас нам приходится признать, что мы не
знаем, как это сделать. Сравнение показывает, что уменьшение страданий животных
нечеловеческой природы усилиями человека может быть относительно легким, людям
нужно только решиться сделать это.
Во всяком случае, идея, что «люди пришли первыми», более часто использовалась как
извинение за то, что ничего не делается как относительно человека, так и
нечеловеческих животных в направлении выбора между несовместимыми
альтернативами, как, во всяком случае, считают сторонники притеснения животных.
Справедливости ради надо сказать, что несовместимости здесь нет. Допустим, что
каждый располагает опредленным количеством времени и энергии, и время, отданное
на активную работу в одном случае уменьшает время, нужное в другом случае; однако
нет ничего, что могло бы останавливать тех, кто посвящает свое время и энергию
человеческим проблемам, где достойным было бы объявление бойкота продукции
агробизнеса, связанного с жестокостью. А вегетарианская система питания не
потребует больших затрат времени, чем потребление мясной пищи.
В действительности, и мы это видели в главе 4 этой книги, правы те, кто процветание
человечества видит только на пути вегетарианства. Они справедливо считают, что
снижение масштабов мясного животноводства высвободит громадные количества зерна
для улучшения питания людей где бы то ни было; при этом вегетарианская диета
обходится намного дешевле диеты, основанной на мясных блюдах. Со временем у
вегетарианского общества появятся большие финансовые накопления для направления
