Гарик!!! – перешла она на ультразвук.
Иченко недовольно поморщился. «Что за непруха! Гарика нам не хватало, и так народ оборачивается!»
- Гарик! – надрывалась тем временем самозваная «почти что медсестра». – Да, отойдите же! Вы ему воздух загораживаете, сами не видите, да?! Отойдите! – она пихнула Иченко в сторону.
- Чего орешь!!! – возник возле них парень довольно наглого, даже хамоватого, вида – в яркой бейсболке, в темных очках и непрерывно жующий жвачку, видимо озабоченный свежестью дыхания и облегчением понимания.
- Где, мать твою, сумка? – завопила деваха, делая руки в боки.
- А где, мать твою, она может быть?! – парень сунул ей под нос искомую сумку.
- Тут человеку плохо!!! А тебе, мать твою, и дела нету!!! Безчувственная скотина!
- Да подавись ты своей сумкой, сучка психованная!!! – парень швырнул сумку на пол и развернулся к Иченко, сурово сдвинув очки к носу. – А ты кто будешь, дядя?
- Я просто…Я мимо шел, смотрю – человеку плохо…Помог… - Иченко старательно улыбался и говорил вежливо, даже заискивающе, хотя, по собственным прикидкам, смог бы уложить парочку двумя точными, быстрыми, отработанными движениями. Но не на глазах же широкой публики.
- Вот и иди, дядя, мимо! А ты задницу прикрой! Вишь, мужики пялятся! – хам выпустил изо рта пузырь жвачки и пнул девчонку носком ботинка.
- Куда, мать твою, я ее прикрою, урод?! – взвизгнула девица совсем уж мерзким голосом. – Козел, мать твою!!! Нашатырь ты достал? Нет?!
Иченко поспешил прочь от громкоголосой экспансивной парочки. Ячейку он знал, а уж подобрать к ней шифр – дело пустяковое.
Он повернул первую рукоятку и выставил букву «д». Дальше шли три простейших варианта: номер квартиры Кольки Дробышева, первые цифры его телефона или дата рождения.
Дата рождения была воспринята ячейкой благосклонно, и она открылась. Иченко ощутил себя пиратом, отыскавшим наконец, после долгих и опасных странствий, сундук с пиастрами. Только попугая не хватало.
Открывать сумку мужчина не стал. Он прошел между рядами ячеек и напоследок бросил взгляд на магистра. Хамоватый парень Гарик изрыгая ругательства, все еще рылся в сумке, очевидно в поисках нашатыря, а девица хлопала Хрусталикова по щекам, огрызаясь на своего приятеля.
*****
- Кажется, ушел, - шепнула Эля, прекращая нахлопывать Хрусталикова.
Герман снял бейсболку и вытащил мобильник.
- Саша, веди его. Берем на шоссе, что бы стрельбу не устро-оил…
- У тебя снова появилось? – удивилась Электра.
- Что-о?
- Вот это…Растягивание слов! А тогда не было!
- Тогда я вжи-ился в роль. Слышала – некоторые актеры в жизни заикались, а на сцене, перед зрительным залом, говори-или нормально?
- Спасибо вам, ребята! – Михаил Хрусталиков открыл глаза. – Спасибо! Я подумал – хана мне. Жирный пушной зверек пришел и сел на моем пороге.
- Жирный пушно-ой зверек?
- Полный писец, - хохотнула Эля. – Нам твой дед помог, Мишка! Ох, как я перепугалась! – она обняла Хрусталикова.
- Смотри, как бы опять тебе не нарва-аться на твоего жирного пушного зверька, - немедленно нахмурился Тельский. – Он недалеко пока ушел.
В этот момент с улицы послышался хлопок, заблажила сигнализация и кто-то закричал. Электра, Герман и, пошатывающийся, Хрусталиков бросились на улицу, сбивая по дороге и пассажиров и багаж.
Иченко лежал у самой стоянки, возле открытой дверцы машины. На его светлой рубашке проступало пятно крови. К шоссе, одна за одной, мчались две машины.
- Семе-енов, - узнал одну из них Герман.
- А второй кто?
- Скоро выясним. От Сашки им не уйти, он у нас гонщик изве-естный…
Михаил тем временем сел рядом с Иченко и положил ему руку на рану.
- Кончается, - прошептал он, вслушиваясь в движение души лежащего перед ним человека.
- Са…ашка…сво…сволочь…высле…высле…дил, - прошипел «Иченко Иван Васильевич», он же Герасименко Владимир Петрович.
- Это он про Семенова? – удивилась Эля, прячась за Германом, чтобы не видеть умирающего.
- Про своего сообщника скорей всего, - предположил Хрусталиков.
- Дого-онят – узнаем…
Но договорить Герман не успел. На шоссе послышался скрежет разрываемого металла, взрыв, и столб пламени вырвался в небо.
- Мама! – Эля зажмурилась.
- Вот вам и пушно-ой зверек…
- Он умер, - Хрусталиков вгляделся в пламя взрыва.
- На-адо думать! И деньги вернулись к созда-ателю…Кирсан Алиевич, думаю, не сильно огорчи-ится… Сашка-то Семенов жив, маг, видишь что-нибудь?
- Да не то! – Хрусталиков выпрямился, вытирая запачканную кровью руку о брюки. – Он умер.
Все поглядели на Иченко.
- Хотя тот тоже умер, а ваш человек жив, - продолжил Михаил.
- Дви-игаем! – Герман взял магистра за плечо. – Пошли! Сейчас бра-авые свежепоименованные полицаи набегут в полном составе, до вече-ера промурыжат! А у нас мероприятие…
Тельский вырулил со стоянки и поехал к шоссе. Хрусталиков и Васина, как недисциплинированные туристы слаборазвитой страны на обзорной экскурсии по Парижу, отпихивая друг друга, прижались носами к правому стеклу внедорожника.
Возле поста ДПС суетились люди. Полиция, пожарная служба, какие-то зеваки. В сторону аэропорта начала скапливаться пробка. Слышались нетерпеливые сигналы. За сметенным начисто ограждением, в кювете догорал остов перевернувшегося автомобиля. Семенов – невредимый, но раздраженный – стоял в окружении стражей правопорядка и махал на них руками, словно ворон разгонял.
- Круто парень попал, - шепнула Электра.
- Отобьется, - утешил Михаил. – Вон, книжечкой какой-то размахивает, значит отобьется.
- Что вы там ше-епчетесь, как две крысы? – рассердился Герман.
Хрусталиков и Эля обменявшись вскидыванием бровей и закатыванием глаз, чинно расселись на заднем сидении, сложив руки на коленях.
- Ревнует, - одними губами произнес Хрусталиков и подмигнул.
- С чего это?! – девушка сделала строгие глаза.
Диалог их был не слышен, но Герман несколько раз оглядывался, потаясь понять их мимику и жесты. И злился еще больше.
- Детский сад на выезде! – магистр ч/б магий поиграл пальцами. – С того!
- Отстань! – «таби» скрестила руки на груди, отгораживаясь от разговора.
- Он тебе нравится? Нравится?! – продолжал подначивать колдун.
- Не твоего ума дело! – «латспелл» сделала жест, будто муху отгоняла.
- Нравится, - покивал Михаил. – Хочешь я вам на свадьбу свой загородный дом подарю?
- Псих! – Эля покрутила пальцем у виска. – Какая свадьба?
- Как у всех, - пожал мужчина плечами. – С пупсом на капоте…
- Я вообще замуж не собираюсь! – девушка подпрыгнула на сиденье.
- Это ты так думаешь…
Электра отвернулась, и даже отодвинулась. «Глупости какие!» Почему-то стало вдруг обидно и накатила горечь, закипевшая в уголках глаз.
