«Бедный парень, - подумал Хрусталиков, глядя в спину Германа Тельского. – Намучается с Элькой. Может успокоить его, что это только в начале будет сложно? Да ну, пусть сам пробует. Если не получится, значит Элька не для него».
- Я домой хочу, - сказала девушка насморочным голосом.
- Здра-асте, - обернулся Герман. – Нас у Имжа-ановых ждут.
- Не хочу к Имжановым. Я домой хочу, - настаивала Электра, и голос все больше дрожал. – Останови! Вон метро! Я на метро поеду.
- Не глупи, Элька! – Михаил попытался заглянуть ей в глаза. – Ты на меня обиделась?
- Ни на кого я не обиделась! – отчеканила Эля, хлюпая носом, и мечтая вылезти из машины и отреветься где-нибудь на лавочке.
- Ми-иша? Что ты ей сказа-ал? – Герман припарковался у обочины.
- Да ничего! Честно!
Васина, воспользовавшись заминкой, открыла дверь внедорожника и выпрыгнула на асфальт.
- Элька, стой!!! – закричали хором Тельский с Хрусталиковым.
- Говори быстро, что ты ей сказа-ал!
- Спросил…про тебя…
- Идио-от!
*****
Герман догнал Электру у спуска на станцию.
- Домой, так домо-ой! Домо-й поедем! – говорил он, волоча упирающуюся девушку, обратно.
- Отстаньте вы все! – Эля размазывала первые слезы.
- А в чем дело? – внезапно к ним подкатил веселый взвинченный прошедшей разборкой Семенов.
- Та-ак! Миша, давай к Саше в ма-ашину, живенько…Езжайте на Имжановскую да-ачу! Мы за вами.
- А чего? – Семенов от любопытства высунулся из окна еще больше.
- Потом узнаешь! – проворчал Хрусталиков, садясь рядом с ним. – Поехали!
- Поехали! – легко согласился Семенов, и бибикнув, отчалил.
Герман сел на переднее пассажирское сидение и втащил Элю себе на колени. Она попробовала вывернутся, но не преуспела. Тогда она уткнулась куда-то в пол и затихла, как мышь под лапой кошки.
Тельский молчал. Слова здесь были излишни. Их говорят многие. И о том, что все будет хорошо, и о стенах за которые можно спрятаться от жизненных ветров, и о любви и преданности.
Многие готовы пообещать луну с неба и весь млечный путь в придачу. Но как говорил один неглупый человек: хочешь я тебе чего-нибудь пообещаю? Обещать просто, а делать совсем не обязательно, особенно сейчас, когда женское предложение превысило мужской спрос.
Эля не поверит ему. Не поверит словам. И Герман молчал, обнимая ее – бережно, но не вырвешься - вслушиваясь в биение ее сердечка.
Прошло с пол часа, и девушка потихоньку расслабилась, сердечный ритм восстановился, кулачки разжались. Голова ее упала ему на плечо, и Эля уснула. Неудивительно после такого дня и бессонной ночи!
Первая ступень была преодолена. Она доверилась ему на столько, что заснула в его объятиях. И важно, что когда она проснется, то увидит его лицо, его глаза. Зачем тут слова?
*****
В кармане Германа заулюлюкал мобильник. Электра вздрогнула и проснулась. В глазах ее отразилось лишь удивление внезапно разбуженного человека. Испуга, которого опасался Герман, не было.
- Выспала-ась?
- А сколько времени?
- Не много, - Герман достал трубу. – Имжа-анов.
- Так ответь…
Герман поднес телефон к уху, выслушал тираду хозяина, дернул уголком рта и захлопнул телефон.
- На-ас ждут.
- Куда?
Снова настороженность и готовность к побегу.
- На пра-аздник! Все собрались…
- А сегодня праздник? Я со сна не соображу чего-то, - Эля почесала макушку, и волосы вздыбились, делая ее похожей на вспугнутого ежика.
- Пра-аздник для вас с Хрусталиковым.
- Ой! – обрадовалась Электра. – Для нас? Поедем?
- Уже в пути…
Герман перетек из одного кресла в другое и завел внедорожник.
*****
Их встречали прямо на пороге. Сам Кирсан Алиевич, Таис Мамедовна и Аслан.
- Прошу! Прошу! – загудел банкир, раскидывая руки.
- Добрый день! Наконец-то! Мы вас заждались! – улыбалась Таис.
Аслан спустился с крыльца, подошел к Электре вплотную и взял за руку, то ли для поцелуя, то ли для рукопожатия.
- Ты мне теперь сестра! – объявил торжественно он, ни делая ни того, ни другого. – Ты моя кровница до конца дней! Все мое – твое! Все, что имею, все, что будет – все твое!
- Спасибо, - растерялась Эля, не зная куда глаза девать.
- Наш дом – твой дом! – не менее высокопарно произнес Имжанов. – И мы тебе – дядя Кирсан и тетя Таис. Хочешь – пережжай и живи, хочешь в гости приходи. Ни в чем отказа не будет! Замуж выйдешь, дети будут – значит внуки нам!
«И эти туда же!» - подумала молодая женщина, выдавливая по капле жалкую улыбку.
- Гости собрались, пойдем! – потянул ее Аслан.
- Куда ей в таком виде? Ты видишь, нет? Мальчик, разве можно позволить выйти Элечке в таком виде к гостям?
Тут девушка сообразила, что вид у нее действительно должен бы быть непрезентабельным, после всех событий, беготни, плача и сна.
- Займите гостей! – велела Таис мужу и пасынку. – Мы скоро!
Она повела Электру наверх.
- Твоя комната, - сказала Таис, пропуская Элю. – Что не понравится, скажи, сразу переделаем. Только чур – не стесняться! Ванная комната там, вещи в шкафу. Не понравится, поищем еще что-нибудь… Через минут сорок я пришлю за тобой кавалера. Не гоже красивой девушке появляться перед гостями в одиночестве… Ну, выше нос!
Таис Мамедовна тепло улыбнулась, пожала «племяннице» локоть и удалилась.
Электра огляделась и поняла, что если бы она и согласилась здесь жить, то переделала бы все. Вынесла помпезную вычурную белую мебель, избавилась бы от низкой круглой тахты, к которой лучше всего подходило слово «сексодром», сняла бы многосвечную кованую люстру, сменила бы бело-черной колер на палево-бежево-голубые пастельные цвета уюта и домашности.
«Что-то в последнее время сыпется на меня недвижимость, в количествах, превышающих необходимые потребности», – вздохнула она, не радуясь подобным сюрпризам судьбы, и пошла в ванную.
После дизайнерских изысков комнаты, казалось, можно было бы морально подготовиться к ее виду, но не получилось. Снопы света отражались от никеля, стекла, золота и черной глазурованной плитки, создавая эффект нахождения в дискотечном зале, под крутящимся зеркальным шаром.
При кажущемся обилии света, разглядеть что-либо становилось крупной проблемой. Эля на ощупь нашла краны, залезла в душевую кабинку и включила воду.
Высушить волосы оказалось практически невозможно, свет бликовал на зеркале, не давая поймать собственное в нем отражение. Девушка занервничала – большая радость появиться при честном народе с прической «я упала с самосвала»?
Справившись кое-как с волосами, она приступила к инспектированию гардероба. Шкаф оказался забит.
