человека, готовившегося стать профессиональным военным.
Золушка же… впрочем, а что я о ней знаю? Что я вообще знаю о лунарях? Десяток затертых анекдотов, пару «адаптированных» для землян псевдомемуаров времен Восстания и рассказы полдюжины знакомых, больше напоминающие отчеты барона Мюнхгаузена о полете на ядре. И, в общем-то, все.
Маловато будет. Маловато.
Глава 5. КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ…
Не могу сказать, что я числю себя поклонником традиционной японской кухни. Скорее мне была симпатична именно атмосфера «Адмирала Ямамото» — все эти бумажные ширмы, официантки в красных шелковых кимоно, «Зеро» под потолком и крохотные голопортреты молодых летчиков с белыми налобными повязками на стенах цвета корабельной брони. Особенно я любил откидные столики на узеньком балкончике — как раз на уровне кабины истребителя.
Что же касается собственно еды — меня вполне устраивало мороженое, загримированное под рисовые шарики, и текила в чашечках для саке. В отличие от моей спутницы, которая…
— Где ты так ловко научилась обращаться с палочками? — спросил я, глядя на стремительно уменьшающееся количество рыбных ломтиков.
— Дома. В смысле, — Золушка мазнула палочками куда-то в сторону запасного выхода, — на Луне. У нас же одна из самых больших китайских общин в Системе.
— Ах да. Новый Гонконг.
— А также Маленький Шанхай и След Небесного Дракона. Не считая двух дюжин более мелких куполов и отдельных коридоров. У двух моих три-сестер мужья — китайцы.
— Ясно, — инк фишки не сумел просветить меня, в какой из многочисленных форм практикуемого лунарями брака имеются родственные отношения степени «три-сестринство».
— Расскажи о себе, — неожиданно попросила Золушка. — Неправильно как-то… напарники, а ничего толком друг о друге не знаем.
— Да мне, собственно, — пожал я плечами, — нечего рассказывать. Что интересного может быть в биографии у землянина. Родился, учился… в школе, потом поступил в Моисеевский. Потом учиться заколебало. Попытался поиметь систему — и система, как видишь, поимела меня. Думаю, у тебя история жизни куда интереснее.
— Ошибаешься. — Золушка приподняла палочками салатный лист, заглянув под него столь осторожно, будто ожидала встретить там вегетарианца из «Лиги за права растений» с огнеметом наперевес. — Во всей Вселенной не найти более заплесневелой… как это… провинции, чем мой родной кусок базальта. Когда-то, до Восстания и чуть после, это и в самом деле был кипящий котел. Вот только с тех пор пена сбежала, дрова погасли и остался только присохший к стенкам жир. — Золушка скривилась. — Кучка реликтов, увешанных значками ВВ и медальками «за песок», на которых и чихнуть-то страшно — а ну как рассыплется на запчасти! Байт держу, настоящие повстанцы им даже батареи от бластеров заряжать не доверяли! А сейчас — повылезали и давай наводить свои порядки! Ревнители старинных — вдумайся только! — исконно лунарских традиций.. Которые в итоге, — в первый момент меня передернуло, и лишь секунду спустя я сообразил, что хрустнула палочка, а не зуб моей собеседницы, — сводятся к одному и тому же — все должно быть выровнено, зашлифовано, подкрашено и присыпано нафталином! М-мутанты безрогие!
— Странно, — заметил я. — Мои знакомые, которые бывали у вас, например, в том же Маленьком Шанхае, уверяли меня, что это весьма… динамичное поселение. Особенно их впечатлила перестрелка на тяжелых бластерах прямо у входа в гостиницу.
— Ерунда, — отозвалась Золушка, с сожалением глядя на последний ломтик рыбы. — Я сама полгода состояла в одном ганге. «Новые амазонки», не слышал? Один из старейших и уважаемых, без трех рекомендаций от действующих членов ни-ни, даже не суйся. Первое время меня это забавляло — катание на роликах в дурацких «форменных» шортиках, тряска мелких торгашей… перестрелки с пентами… даже в паре драк поучаствовала… шит, футбольный матч и то менее… как это…
— Формализован, — подсказал я.
— Вот-вот. Ну, ухитрилась я проломить пару черепов, схлопотала за это чин командира патруля. — Золушка дернула ворот комба, продемонстрировав мне небольшой оранжевый ромбик тату… на правой груди, ничуть не уступающей левой по идеальности формы. — А потом одна идиотка отхватила пару пальцев не у того туриста, и в наши коридоры наведался патруль «голубцов» — тут-то мышке и стало ясно, кто в доме хозяин.
В сердцевине первого из моих мороженых шариков обнаружился небольшой оранжевый шарик. Некоторое время я раздумывал над ним, затем, решившись, откромсал ложечкой крохотный кусочек — вишня!
— С тех пор и маюсь, — продолжала Золушка. — Слетала автостопом до Юпитера… работала… много кем. А вообще-то, — моя собеседница отложила палочки и задумчиво уставилась куда-то мимо меня. — У меня есть мечта. Большая. Несбыточная.
— Раньше это называлось — «хрустальная», — заметил я.
— В самом деле? Красиво, — тоскливо вздохнула Золушка. — Я хочу увидеть танец космических бабочек.
— Кого?!
Фольклор курсантов Академии богат всяческим бредом — мне доводилось слышать и про «облако- охотник», и про хищный астероид. Но бабочки?
— Я услышала о них пару лет назад. Какая-то научно-развлекательная передача по интервиду. Легенды жителей Миров, драконы и прочее… я подбирала гамму для ногтей и слушала вполуха. А потом увидела ее. Космическую бабочку.
Мой знакомый работал в фирме, лепившей подобные передачи. Понятно, что ни на какие Миры никто из их сотрудников не летал — смысл? Любой нарк с нижних ярусов за пару эко выдаст в десять раз более яркие и достоверные образы.
— Они расправляют в пустоте свои крылья, — с увлечением рассказывала Золушка. — Огромные, несколько километров, переливы всех возможных и невозможных цветов, и солнечный ветер несет их в пространстве. Они порхают от астероида к астероиду… иногда оставляя крылья на орбите и ныряя вниз, а потом выпрыгивая обратно. Тела у них по сравнению с крыльями небольшие, два-три метра — причудливое переплетение серебристого металла.
Интересно, подумал я, а других космических насекомых
— А раз в год…
Какой год?!
— …они собираются в огромную стаю над самым крупным астероидом в поясе и сутки напролет танцуют. Представляешь? Брачный танец самых красивых существ во Вселенной. В конце танца те бабочки, которые сумели найти себе пару, сливаются в единый организм… и через неделю крохотное яйцо летит вниз, чтобы вскоре взвиться новой бабочкой.
— Я думаю… — начал было я и осекся, глядя на предмет, очень точно выкаченный кем-то на свободное от циновок пространство в середине зала. Чуть больше кулака, серый, ребристый, с ободком, по которому стремительно бежит забавная такая цветовая полоска — узнаете? Правильно, светоакустическая граната, в просторечии «шарашка».
Боевой чип оказался на высоте — я успел выскочить из-за столика, ухватиться за перильца и красиво воспарить над ними. В этот момент она и сработала. А что я, спрашивается, хотел? Прав был старшина Стрешнев — из поединка человека и гранаты победителем всегда выходит граната!
Понятно, чипу удар «шарашки» не повредил. Только… располагая источниками информации в виде мельтешащих пятен и непрерывного звона да на подгибающихся ногах особо много не навоюешь. Впрочем, я попытался двинуться в сторону двух наиболее сложных пятен, чем-то напомнивших чипу очертания людей с оружием в руках, и даже сумел сделать два, нет, целых три шага. А потом моего затылка коснулось что-то холодное и твердое, и окружающий мир окончательно перестал существовать.
— Очнулся… напарничек?
Умение воспринимать окружающее постепенно возвращалось ко мне — но лучше бы оно этого не делало. По крайней мере — я коснулся затылка, и внутри моего черепа взорвалась очередная «шарашка»,
