— Ну, например?
— Например, сколько ты выпил?
— Разве я помню.
— Сколько потратил?
— Это бесполезно, Лёшка. Я каждый день что-нибудь покупаю, к тому же, когда мы покупали водку, я был ещё трезвый.
— А что, по-твоему, может служить сигналом?
— Какое-то необычное и в то же время заурядное событие, которое могло произойти, а могло и не произойти.
Людмирский почесал затылок, но это никак не сказалось на его мыслительной деятельности. Он почесал лоб, но и это не помогло.
— Может… — начал было Людмирский после десяти минут напряжённого молчания.
— Ну, хватит, — прервал его Сурков.
— Мне надо убраться, смотри, какой кавардак. Давай проваливай, а вечером увидимся и обсудим идеи.
Сурков выпроводил упирающегося Людмирского и стал приводить в порядок своё жилище. Он разложил по местам разбросанные вещи, пропылесосил палас и протёр пыль, что делал крайне редко. Когда он добрался до ванной, то снова увидел надпись на зеркале. Сурков взял лежавшую на раковине губку и поднёс к стеклу, неожиданная мысль пронзила его, словно удар током. Сурков бросил губку и, войдя в комнату, стал быстро ходить, нарезая круги и наслаждаясь моментом, когда решение сложной задачи приходит само собой.
Людмирский старался не смотреть на Эльзу, опуская глаза каждый раз, как только их взгляды пересекались. Сурков настоял на встрече с Эльзой, так как её персона, по его рассуждению, становилась ключевой.
— Итак, Эльза, мы хотим знать, кто ты? Откуда ты взялась? Почему оказалась именно там, где сейчас находишься? Почему у тебя такой номер телефона?
— Да. И откуда у тебя нарезное оружие? — вставил фразу Людмирский.
Эльза сделала глубокую затяжку и прищурилась, то ли от дыма сигареты, то ли от своих мыслей. Было похоже, что она не собирается отвечать на дурацкие вопросы, и в голове её борются варианты: уйти сейчас или чуть позже. Лень победила, и Эльза хрипловатым голосом попросила:
— Закажите мне «Хенеси».
— Пеноси мы тебе закажем, — не выдержал Людмирский.
— Успокойся, импотент, — ответила Эльза.
— Вы оба успокойтесь, — сказал Сурков.
— Пусть твой друг относится ко мне с уважением, — потребовала Эльза.
— Пусть, — согласился Сурков.
— Пусть он извинится, — сказала Эльза, почувствовав слабину.
— Началось, — процедил Людмирский.
— Ещё не кончалось, — сказала Эльза.
— Так, так, так. Все, оба замолчали. Говорю я, я здесь главный, я скоро стану миллионером, а кто не хочет ко мне присоединиться, пошли вон.
За столиком тут же стало тихо, как в могиле центрального кладбища.
— Слышь, миллионер, закажи мне Хенеси.
— Гарсон, — Сурков сухо щёлкнул пальцами. — Сто граммов водки.
— Какой? — спросила подошедшая официантка в цветастом переднике.
— Дешёвой.
Эльза недовольно поморщилась.
— Боже мой, с кем приходится работать? — процедил Сурков.
После ста граммов разговор пошёл быстрее и плодотворнее. Сурков сделал ещё два заказа и практически уверился в том, что Эльза — посредник между будущим и настоящим. Он не сомневался, что Эльзу разыгрывали вслепую, подобрав по номеру телефона и подсунув Суркову в самый подходящий момент. Однако информация была неполной, и оставалось либо многое выяснить, либо до многого догадаться. Во-первых, номер телефона имел семь простых и натуральных цифр, из которых предстояло составить шесть чисел. Каким образом необходимо использовать разделители Сурков не знал, и обсуждение этого не принесло никакого результата.
Людмирский предлагал использовать пять цифр самостоятельно как 3, 2, 4, 8 и 5. Число 17 он считал отделённым и тоже самостоятельным. Аргументы по поводу того, что последовательность 2, 3, 4, 5 невероятно редка, не оказывали никакого воздействия.
Эльза считала, что её телефон скорее содержит числовой ряд из 3, 24, 17, 8, 5, а шестое число необходимо получить сложением всех вместе. Посчитав на салфетке результат, она изменила своё мнение, сказав, что это число десять, то есть результат суммы последней цифры с количеством данных.
Сурков не спешил высказывать собственное мнение до того, как решит небольшую личную проблему. А проблема сводилось к следующему: если он согласится с Людмирским и Эльзой, не говоря ничего, купит ещё один билет, заполнит его, а позже выиграет в лотерею, об этом никто не узнает. Ему уже не придётся делиться с Эльзой и Людмирским, тем более что морально он будет частично прав. Принимать такое решение не хотелось, но внутренний голос настаивал. Наконец, совладав со своей совестью, Сурков сказал:
— Поступим, как советует Эльза.
— Почему? — возмутился Людмирский.
— Потому что она посредник.
— А ты — засранец, — хихикнула Эльза.
— Молчать, — приказал Сурков. — Я только что потерял два миллиона из-за сопливой слабости, так что давайте помолчим.
Мелодично булькнул дверной звонок. Сурков открыл дверь и увидел Людмирского в смокинге и бабочке.
— Взял на прокат, — пояснил он.
— Тебе идёт. Только я предпочитаю белый.
— Белых не было, да их, скорее всего, и не прокатывают.
— Не практично?
— Наверняка. Эльза здесь? — Людмирский извлёк две бутылки шампанского.
— Нет ещё.
— Тогда спрячь, а то всё вылакает, не успеешь оглянуться.
— Я в холодильник поставлю.
— Я же сказал спрячь.
— Знаешь что, тогда сам.
Людмирский закрылся в ванной, пустил воду и долго гремел фаянсом. После чего появился с закатанными рукавами:
— Да. Я понял, почему белых смокингов в прокате нет.
Людмирский достал закатанную в целлофан сигару и долго крутил её в руках, гадая, с какой стороны откусить. Он устроился в кресле перед телевизором и стал пускать кольца в потолок.
Эльза опоздала на две минуты. Она успела покрутиться перед зеркалом, прежде чем проскочила в комнату. Передача уже началась, но ещё долго крутили рекламу офицерских часов, и ведущий говорил приветственные слова, обещая золотые горы и рай на Земле, когда по проволочному жёлобу покатился шар с номером.
Сурков прикурил сигарету, покрутил её в руках, разглядывая белый столбик. Он выпустил дым в потолок и вернулся к своим мыслям.
