оказывается, до сих пор пребывала под впечатлением от рассказа про Железные Ворота и пещеру Олимпийскую и потому раздобыла где-то сувенирное микроскопическое издание полного Бажова размером со спичечный коробок в переплёте из бересты с тиснением. Но что-то — определённо менялось. Наверное, я именно в этот момент принял решение, что ждать нельзя и надо немедленно устраивать большую поездку, одну из тех, которыми Ленка бредила. Поговорил с Антоном. Тот был готов составить компанию. Но кого ещё брать и куда ехать — вопрос оставался открытым.
Перед самым выходом в Волгу погода резко изменилась. Засияло солнце. Там, где Тудовка проходила последний полусотметровый обрыв, на этот раз глиняный, в воздухе кружился водоворот ласточек. Я попытался подсчитать норы в обрыве — многие тысячи. Наверное, впервые такая гигантская колония встретилась. Ленка немного пришла в себя и остаток маршрута была практически обычной. Только вот на первой стоянке уже на Волге — опять вечером исчезла. Пошла на полчасика грибов поискать, и — час нету, два, три, пять… Обегали все окрестности, прокричали весь лес, просветили в сгустившихся сумерках весь берег фонарями… Нету. Совсем ночью появилась как ни в чем не бывало. Нормальная. Пребывая в уверенности, что как на полчаса пошла, так полчаса и гуляла. На этот раз я, хоть ничего и не проверял специально, твердо убеждён, что наркотиков не было. Было что-то иное. Для меня — непонятное. Явно назревал кризис, но какой?
Возвратившись в Москву, я вплотную занялся проработкой идей большой и содержательной поездки куда-либо в совсем ненаселённое. И на следующий день — вдруг раздался телефонный звонок. Звонил побывавший на нашей выставке Сева, мой старый-старый друг и коллега, тоже фотохудожник и тоже путешественник. А на следующий день мы сидели и пили водку. Ленка была здесь же, а уже через час я позвонил Антону, и он тоже подрулил. Речь шла о плато Путорана, на котором все из нас мечтали побывать. Я его вживую видел, но наверх не поднимался. Остальные и не видели. Но у Севы – были знакомые в транспортной авиакомпании, которые могли нас задаром подбросить грузовым бортом до Норильска, да и обратно тоже, но не в Москву, а в Иркутск. А у меня в Норильске были знакомые геологи, которым я тут же позвонил, и они сказали, что нам ещё раз очень повезло. В верховьях Микчангды развернули геофизическую базу, к которой раз в неделю ходит грузовик «Урал», и нас на него могут посадить. Да и картами снабдить нормальными. И лоциями по озёрам. Не говоря уж о такой мелочи, как договориться с администрацией заповедника. Сплав по Микчангде нам по силам, места красивейшие и рыбные, по озёрам Лама и Глубокое на Севином кате можно пройти и под импровизированным парусом, а до Норильска опять сплавиться. Недели две. В Иркутске опять надуть кат, поставить парус, и — по Байкалу. После чего на поезд, и домой. Сперва позвонив в Новосибирск и уточнив, не собирается ли кто-либо из дядьёв на грузовичке по Алтаю погулять, а если вдруг собирается, то ещё и в Новосибирске вылезти и составить компанию. Такая вот стала складываться затея. Прикинули, что у кого есть, у всех всё было, единственное — оставалось купить Ленке более объёмистый рюкзак, стратегический запас плёнки и противокомариной химзащиты… Ну и еду, конечно. Сева позвонил в авиакомпанию. Через три дня они готовы были нас отправить.
Вот тогда-то Ленка и воспряла. Шантажом выбила на работе полноразмерный отпуск. Как заводная бегала по магазинам. Проверяла фотоаппараты. Проверяла снаряж. Через три дня мы сидели на рюкзаках и опять звонили авиаторам. Задержка. Другая. Третья… Два дня сидим… Четыре… Тут какой фокус? Эти Ил- 76-е –везут из Москвы груз до Норильска, дальше идут порожняком до Иркутска, там чем-то опять загружаются, дальше в Китай, а оттуда с полной загрузкой обратно в Москву. Кольцо. Вот оно-то и разорвалось ввиду возникновения трений на российско-китайской таможне. Когда утряслось, тактика сменилась. Ввиду накопления задержанных грузов и людей. Обещали отправить двоих завтра и ещё двоих вслед с интервалом три-четыре дня. Нам это не годилось. Отпуска уже шли. Поездка рушилась.
Весь вечер прокачивали альтернативные варианты, куда поехать. Либо одно, либо другое не складывалось. Сева и Антон отвалили домой. Я продолжал сидеть в Интернете, смотреть карты, смотреть расписания, читать туристские и геологические отчёты… Наконец, нашёл. С нашими сроками и возможностями — можно было ехать на Тиманский кряж и пересекать его по рекам Нижняя Пузла — Чёрная — Светлая — Печорская Пижма. Только брать не Севин кат, а наши две пластиковых надувнушки. Успев купить для них запас клея. И добыть нормальные карты. А выезжать — поездом завтра в полдень, так как следующая согласующаяся пара поездов будет только через три дня. Позвонил Севе, что на нём карты и клей, Антону… Ленка рано утром рванула за билетами… Сева в панике позвонил, что карт нет, а Интернет через пень-колоду пашет. Ладно, я на своём нашёл хоть какую карту, кинул Севе, чтобы на его принтере распечатать… Фигушки, сдох Севин принтер. В общем, навигационные средства у нас получились такими: (а) жэпээс-навигатор без картографии (б) рулончик кальки, на которой Сева ручкой прямо с экрана прорисовал с миллионной карты гидросеть по нитке маршрута в неизвестном масштабе и с неизвестной ошибкой ориентации «карты». На пятисоткилометровый маршрут по ненаселёнке, да с десятикилометровым волоком через коренную тайгу посередине. Примерно тот самый случай, как у штурмана самолёта, прокладывающего маршрут по пачке «Беломора» в условиях жёсткой экономии топлива. Ничего, в юные годы примерно по таким же картам ходили, и без жэпээсов.
Как ни странно, всё успели. И даже ничего не забыли. Кроме части продуктов, купить которые просто не успелось, но оно ерунда. У нас две пересадки и на каждой есть магазины. По перрону, однако, — пришлось бежать рысью под абсолютно неподъёмными рюкзаками. Сева так вообще воткнулся в дверь вагона минуты за полторы до отправления.
Странная была поездка. Наверное, самая странная из всех, в которых довелось участвовать. Мы тыркались как слепые котята. Всё, ровно всё противоречило ожиданиям, противоречило картам, противоречило прочитанным отчётам. А мы — шли оптимальным путём, не допуская практически ни единой ошибки. Шедшая за нами следом спустя пару недель группа, сплошь состоящая из мастеров спорта и камээсов по туризму, маршрут не прошла, не найдя пути через перевал. Не хватало одного, другого, третьего… Обходились. Четвёртого, пятого… Находили. В итоге получилась поездка, которая будет помниться до самой смерти в мельчайших деталях.
Начать просто с того, что описанная в отчётах идея подняться на вёслах по Мезени, потом по Пузле, а потом по Чёрной, потратив на это десять дней, — при изложении её местным рыбакам, которых мы пытались подрядить подбросить нас на моторке хотя бы часть пути, устойчиво вызывала изумительный эффект. Аборигены в корчах падали наземь и в течение десятка минут не могли произнести ни слова. В их представлении этот путь требовал мощной моторки, двух бочек бензина, двух недель и другого сезона. Последнее — потому, что по низкой воде Верхняя Мезень, а тем паче Пузла просто непроходимы. Лишь десятый или пятнадцатый абориген, которого мы развеселили, поведал нам, что имеется полузаброшенная болгарская дорога, ведущая аж до среднего течения Пузлы, а может быть, и дальше, и по ней вполне можно проехать.
Интересный город Кослан. Живут бедно, машин немало, а найти машину, чтобы за деньги отвезла за двести вёрст, невозможно. Деньги их не интересуют, лень главнее. Зато там пекут самый вкусный хлеб на свете. Сидим на автобусной остановке, кто-то раз за разом обходит город, опрашивая водителей всех встретившихся машин приемлемой грузоподъёмности. Периодически рассылаем гонцов в соседние городки. Бодаемся с козлом. Забавный там козёл на автобусной остановке отирается. Любимая его пища — бычки, в смысле окурки. За день он их съел, наверное, килограмма три, и хоть бы что ему. Абсолютно железный желудок. Но при всей любви к бычкам, от прочего тоже не отказывается. Чуть зазеваться — и нет полбулки хлеба. То по-пластунски подползёт, то через щель в стене пролезет, то запрячется между рюкзаками и выждет момент для рывка, чтобы хватануть и смыться! Сперва зрелище было в кайф, но потом стало надоедать. Козла начали отваживать. Сначала мирно, потом пинками, а под конец — ловили, брали за рога, раскручивали в воздухе и метали с косогора. Козёл обиделся. И стал подкрадываться не только к еде, но и к нам. Дабы исподтишка бодануть, быстро обежать вокруг остановки и затаиться в новой засаде.
