любимой. Мы с тобой не под¬ростки, которые вспоминают об этом лишь потом. Обычно женщины принимают противозачаточные таблетки. Я ду¬маю, ты уже что-то принимаешь, поскольку у женской фи¬зиологии свои воззрения на девственность, и они отличают¬ся от моральных принципов. Однако я должен тебе сказать, что со мной тебе не понадобится принимать противозача¬точные средства.
Чувствовалось, она не понимала, к чему он клонит.
— Джулианна, у меня не может быть детей.
Джулия моргала, ожидая его дальнейших слов.
— Наверное, я должен был заговорить об этом раньше. Вдруг ты мечтала о детях?
Она ответила не сразу:
— Если честно, сама не знаю. Тут одного желания мало. Нужно учитывать наследственность. Для меня такие слова, как «муж», «ребенок», всегда были чем-то абстрактным.
— Почему?
— Я не верила, что встречу мужчину, способного меня полюбить. Кому нужна слабая, застенчивая, холодная жен¬щина?
— Что ты говоришь? — засмеялся Габриель, целуя ее в щеки. — Ты необыкновенно сексуальная. И уж точно не слабая.
— Тебя, наверное, огорчает неспособность иметь детей, — сказала Джулия, теребя лацкан его куртки. — Но таких слу¬чаев очень много. Сколько пар не могут зачать ребенка.
— У меня… совсем иная ситуация, — признался Габри¬ель, и она почувствовала, как напряглось его тело.
— Почему иная?
— У тех пар — естественное бесплодие.
— И у тебя тоже. А разве бывает другое?.. Наверное, бы¬вает. Например, после ранения или какой-нибудь травмы. — Джулия нежно погладила его по щеке. — Ты очень пережи¬вал, когда узнал об этом?
Он вдруг схватил ее руку и отвел от своего лица.
— Нет, Джулианна, я испытал облегчение. Это не было внезапно свалившейся на меня новостью.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Когда я прошел курс лечения от наркомании, я решил подвергнуть себя добровольной стерилизации.
— Зачем ты это сделал? — спросила она, с трудом сглот¬нув стоявший в горле ком.
— Такие, как я, не должны давать потомство. Я тебе рас¬сказывал о своем отце. И о том, в какой трясине находился сам, когда сидел на наркотиках. Я чувствовал: что-то во мне непоправимо сломалось. И тогда я принял решение: от меня
не должен родиться ни один ребенок. Никогда. — Он смот¬рел ей в глаза. Пристально. Даже пронзительно. — Увы, я тогда не подумал о тебе. Теперь я почти жалею о своем ре¬шении. И все же, Джулианна, так лучше. Поверь мне. — Его тело напряглось и застыло, словно он ожидал нападения. — Не удивлюсь, если после этого ты откажешься продолжать отношения со мной.
— Габриель, подожди. Я должна… переварить то, что ты сказал.
Он отодвинулся и закутал ее в одеяло. Джулия вдруг по¬няла: его признание было следствием, а не причиной. Полу¬правдой, но никак не истинной тайной его отчаяния. Были какие-то более серьезные события, чем его наследственность и наркотики.
«Неужели тебя это так волнует? — мысленно спрашивала она себя. — Неужели его тайна, которую ты сейчас можешь услышать, уничтожит твою любовь к нему?»
Теперь не Джулия, а Габриель был похож на мраморную статую. Он ждал ее ответа, и минуты тянулись невероятно долго.
«Я люблю его. Что бы он сейчас ни сказал, это не убьет мою любовь. Он — мой».
Джулия обняла его за шею:
— Габриель, ты все равно мне нужен. И я все равно тебя хочу. Наверное, в будущем мы вернемся к этому разговору, но сейчас я принимаю то, что ты сказал.
Поначалу Габриель немного опешил, потому что боялся услышать упреки. Но в голосе Джулии не было даже намека на огорчение. Только спокойное принятие его таким, какой он есть. Габриель не сразу нашелся с ответом.
— Джулия, я должен тебе рассказать, кто я и что собой представляю.
— Хорошо, я выслушаю тебя, но это ничего не изменит. Ты нужен мне, Габриель, и я тебя хочу. И всегда хотела.
Он взял ее лицо в руки и поцеловал так нежно, словно его душа просила разрешения соединиться с ее душой.
— Мне всегда нужна была только ты, Джулианна. Толь¬ко ты.
Он согревал Джулию своим дыханием и чувствовал, что у него появилась надежда. Возможно, даже вера. Пока он лишь допускал такую вероятность. Определенность насту¬пит потом, если Джулия, узнав о нем все, посмотрит на него этими большими карими глазами и скажет, что он ей ну¬жен.
«Ты любишь ее». Это был тот же голос из ниоткуда, но теперь Габриель его узнал и мысленно поблагодарил .
— Любовь моя, ты опять куда-то уплыл, — улыбнулась Джулия.
— Нет, я сейчас там, где хочу быть. Эта ночь не лучшее время для разговора о наших тайнах. Но я не смогу повезти тебя в Италию, не рассказав тебе все. И мне хочется услы¬шать и твой рассказ. — Тон его голоса и выражение глаз были предельно серьезными. — Я не могу просить тебя обнажить тело, не попросив обнажить и душу. То же касается и меня. Надеюсь, ты поймешь.
Все остальное договорили его глаза. Джулия кивала. По¬том она вздохнула, положила голову ему на грудь и стала слушать ровное биение его сердца. Время продолжало течь, а может, остановилось. Двое влюбленных замерли под хо¬лодным ноябрьским небом в пустом яблоневом саду, где их видели только луна и звезды.
Джулия проснулась довольно рано, приняла душ и собра¬ла чемодан. В восемь часов она постучала в дверь комнаты Габриеля. Ответа не было. Джулия прижала ухо к двери, при¬слушалась, но не услышала ни храпа, ни каких-либо других звуков. Решив, что Габриель уже внизу, она пошла к лест¬нице.
В гостиной на диване сидели Рейчел с Ричардом. Рейчел плакала, а Ричард пытался ее успокоить. От неожиданности Джулия отпустила ручку чемодана, который везла за собой. Смутившись, она торопливо начала-извиняться.
— У нас все нормально, — улыбнулся Ричард. — Как спала?
— Великолепно выспалась, спасибо. Рейчел, ты как?
— В лучшем виде, — шмыгнула носом Рейчел и вытерла слезы.
— Вы тут поговорите, а я приготовлю завтрак, — вызвал¬ся Ричард. — Рейчел любит блинчики с черникой. Джулия, что сделать для тебя?
— Мы с отцом договорились в девять встретиться в «Кин- фолксе» и там позавтракать.
— Я тебя подвезу. Времени нам хватит с избытком. Я бы¬стро.
Ричард ушел на кухню. Джулия села рядом с подругой, обняв ее за плечи.
— Что случилось?
— Я поссорилась с Эроном. Он с утра был какой-то на¬супленный. Я спросила, в чем дело. Он заговорил о свадьбе. Спросил, могу ли я назвать хотя бы примерную дату. Я ему ответила, что хочу обождать. Естественно, он задал обычный вопрос: «Как долго?» — Рейчел в отчаянии взмахнула ру¬ками. — Я ему честно сказала: «Не знаю». Я не впервые так говорю, но до сих пор мой ответ его не раздражал. А тут он вдруг спрашивает: «Может, ты вообще хочешь расторгнуть нашу помолвку?»
Джулия едва не вскрикнула. По их вчерашнему разгово¬ру с Эроном ей показалось, он понимает, что Рейчел движут не глупые капризы, а вполне объяснимая тревога за отца.
— Мы с ним никогда не ссорились, — всхлипывала Рей¬чел. — Но сегодня мои слова его так огорчили, что он даже смотреть на меня не мог. Я ему снова стала объяснять, а он молча вышел, сел в машину и уехал. Я понятия не имею, ку¬да он поехал и вернется ли вообще.
