улыбнулся Габриель. — Но должен признаться: мои лучшие качество и спо¬собности до сих пор находились в скрытом состоянии.- В его голосе появилась знакомая Джулии хрипотца, а в глазах заплясали столь же знакомые чувственные искорки, - я жду не дождусь, когда все эти качества и способенности я поставлю
на службу тебе, и они будут исправно служить до тех пор, пока и они, и я тебе не надоедим. Но это, надеюсь, наступит еще очень не скоро.
У Джулии пересохло в горле, и она с трудом сглотнула.
Габриель отставил чашку, чтобы она не мешала ему об¬ниматься.
— Дорогая, спасибо, что осталась.
— Я люблю тебя, Габриель. Тебе придется смириться с тем, что я никуда от тебя не уйду. — (Он молча обнял ее.) — Тебе не нужно завоевывать меня в плане секса, — прошеп¬тала она. — Ты меня уже завоевал. Самое лучшее в тебе — это твое доброе сердце. Да, Габриель. Твой сексуальный по¬тенциал для меня не на первом месте. Я полюбила прежде всего твое сердце.
Габриель надолго умолк. Джулия уже начала подумывать, не обидела ли она его таким признанием. «Ну что я за дура! Разве можно говорить мужчине такие вещи? И потом, как я могу утверждать подобное, не испытав его потенциал на себе?»
Она уже собралась извиняться, но Габриель крепко об¬нял ее, и у них опять начались ласки, сопровождаемые «тан¬го языков».
— Ты сумела обнажить мою душу. Ты способна видеть самую суть. Только ты можешь, зная обо мне все, по-преж¬нему меня любить и хотеть. Только ты, моя возлюбленная.
Интуиция подсказывала Джулии: Габриель заслонялся своей сексуальностью как щитом, чтобы не обнажать самые потаенные уголки своей души. А его душа жаждала любви. Джулия вдруг почувствовала пронзительное одиночество этого человека, сопровождавшее его с ранних лет. Сначала родная мать, которой он не очень-то был нужен. Потом не¬простое привыкание к приемной семье, где он так до конца и не стал родным. Наркотики бросили его в страшную без¬дну, но его сердце и там не разучилось любить, иначе бы он столько лет не горевал по Майе.
Джулия очень не хотела огорчать Габриеля, но ей было не сдержать слез, и они полились самим собой.
— А теперь-то почему ты ревешь? — искренне удивился Габриель. Он вытер ей слезы и поцеловал в лоб. — Я люблю тебя. Не надо плакать. Особенно из-за меня.
Но слезы все текли и текли. Габриель гладил ей спину, гладил волосы.
— Я люблю тебя, Габриель, — все еще всхлипывая, ска¬зала Джулия. — Думаю, Грейс гордилась бы тобой.
— Не уверен, — нахмурился он. — Зато она наверняка гордилась бы тобой и всем, что тебе удалось со мной сде¬лать.
— У Грейс был дар милосердия.
— Да. Удивительно, что ты произнесла слово «милосер¬дие». Одной из любимых книг Грейс был роман «Суровое милосердие» . Много лет она безуспешно убеждала меня прочесть это произведение. У меня даже книга есть. Пожа¬луй, надо порыться в кабинете и найти.
— О чем этот роман?
— О молодой супружеской паре. Кажется, в конце рома¬на главный герой приезжает учиться в Оксфорд и у него устанавливаются дружеские отношения с Клайвом Льюи¬сом. Кстати, это правдивая история, а не литературная вы¬думка.
— Я с удовольствием побывала бы в Оксфорде. Хочется
посмотреть на паб, где «Инклинги» пили пиво и сочиняли свои сюжеты. Кэтрин Пиктон мне уши прожужжала своими оксфордскими рассказами.
— Готов устроить тебе экскурсию в Оксфорд. Покажу статуи в колледже Святой Магдалины, которые вдохнови¬ли Льюиса написать о каменных зверях. Получился роман «Лев, колдунья и платяной шкаф» . Если хочешь, поедем ту¬да в июне.
— Найди мне эту книгу. Я взяла бы ее в Италию. Прият¬но будет что-нибудь почитать во время наших каникул,
Габриель усмехнулся и слегка щелкнул ее по носу:
— С чего ты решила, что со мной у тебя будет время на чтение?
Джулия покраснела и что-то забормотала, но Габриель с серьезным видом продолжал:
— Прости меня, что ночью нам пришлось остановиться. Я не имел права возбуждать тебя, а потом… — Он внима¬тельно смотрел ей в глаза, ожидая ее реакции.
Джулия нежно обняла его:
— Вчера у тебя был неимоверно тяжелый день. Мне хва¬тило того, что ты рядом и я могу заснуть в твоих объятиях. Я просто хотела утешить тебя. Тебе не за что извиняться.
— Джулианна, меня утешает одно то, что ты рядом. Ты права: я был эмоционально истощен и вдобавок успел здо¬рово напиться… Безотказный рецепт для беды. — Он сокру¬шенно покачал головой. — Мне не хотелось, чтобы первая ночь нашей близости была отягощена грузом прошлого и чтобы призраки прошлого мешали нашему наслаждению. Мы отправимся в новые места, где нам никто не помешает. И воспоминания об этом будут вызывать только радость.
— Обязательно. Хотя должна признаться, мы с тобой вче¬ра совсем неплохо… поинтимничали. Мне понравилось, — со смехом добавила Джулия.
— Так ты не огорчилась? — допытывался Габриель.
— Габриель, ты мужчина, который стоит моих ожиданий. Кем бы я была, если бы устроила тебе сцену лишь потому, что ты сказал «хватит»? Если бы я сказала «хватит», надеюсь, ты бы тоже не стал сердиться.
— Конечно, Джулианна. У тебя всегда есть право сказать «хватит».
— Ты не помнишь, откуда эти стихи: «Что хорошо для юной девицы, порою и зрелому мужу сгодится»?
— Значит, я «зрелый муж»? — засмеялся Габриель.
— Как-никак, ты меня на десять лет старше.
Он вдруг помрачнел:
— Джулия не надо напоминать мне о разнице в возрасте. Мне иногда бывает очень грустно оттого, что мы с тобою не ровесники.
— А мне думается, наши души — ровесницы. Это важнее, чем биологический возраст.
Габриель слегка дернул ее за конский хвост.
— Ты удивительная. Бесподобная. Умная. Великолепная. Вчера ночью, когда я целовал твою грудь… — Он осторожно приложил руку к ее сердцу. — Ты вполне можешь соперни¬чать с музой Боттичелли.
— С музой Боттичелли? — переспросила Джулия.
— А ты не заметила, что на нескольких его полотнах изо¬бражена одна и та же женщина? Как раз о ней я собираюсь читать лекцию в Галерее Уффици. О музе Боттичелли.
Джулия улыбнулась и тоже приложила руку к его сердцу:
— Жду не дождусь.
— Я тоже.
После душа, который она принимала в одиночестве, Джу¬лия с трудом уговорила Габриеля отпустить ее за покупками. Но когда она призналась, что идет покупать нижнее белье и мужчины в таких местах смотрятся более чем странно, он со¬гласился.
— Обещай мне, что до самого нашего отлета в Италию ты будешь находиться радом со мной.
— Мне нужно собраться. У меня в «хоббитовой норе» и чемодан, и вещи.
— Предлагаю такой вариант: когда ты купишь все, что тебе надо, бери такси и поезжай к себе. Попросишь шофера обождать, соберешь чемодан и приедешь сюда. Я ненадолго отлучусь, но у тебя есть ключ и входная карточка.
— Интересно, куда это профессор Эмерсон отлучится в субботний день?
Он улыбнулся так обольстительно, что Джулия забеспо¬коилась, как бы ее шорты сами собой не упали на пол.
