код? Лавандовая губка — для девственниц, красная — для Полины, черная — для профессора Сингер, зеленая — для «эмерсоновских шлюх»… Губка цвета лаванды была совер шенно новой.
«Девственная губка для девственницы… Занятно».
Опять ее мысли несутся не в ту сторону! Габриель ведь нe однократно просил у нее прощения и убеждал воздержаться от поспешных выводов о нем. А она именно этим и занима ется. Увидела губку для душа и уже столько всего накрутила.
Оглядевшись, Джулия обнаружила висящий на двери бе¬лый хлопковый банный халат и пару женских шлепанцев у ванны. Явно не ее размера, да и Рейчел тоже. «Хватит отрицательных эмоций!» — одернула себя Джулия.
Несколько минут она разбиралась с кранами и рычажка ми, позволявшими регулировать температуру, напор струи и. угол подачи. Ей удалось включить только «тропический ливень». Вздохнув, она встала под его струи.
Окутанная запахом ванили и бергамота, Джулия пыталась решить важные для нее вопросы. Габриель явно настроен на разговор, причем чем скорее, тем лучше. И разговор этот бу дет тяжелым и болезненным. А что ей делать потом? Попы таться «подружиться» с ним? С какой целью?
Нет, о будущем лучше не думать, иначе эти мысли захва¬тят ее в свой плен и заслонят прошлое. А ей обязательно нужно прояснить их прошлое, начиная с яблоневого сада и кончая его снисходительно- грубым отношением к ней в начале семестра. Он просто обязан все объяснить. А она должна его выслушать. Спокойно, не делая поспешных выводов. Ну а по том она скажет ему все, что о нем думает.
Да, им обоим будет больно. И от этого ей стало грустно. Она всегда мечтала о настоящих романтических отношениях. Она страстно желала любить и быть любимой. А Габриель, умный, красивый и богатый, хотя и вырос в замечательной приемной семье, похоже, на настоящие романтические отношения не способен.
Отношения ее родителей были далеки не только от романтизма, но и от нормальности. А те, что она наблюдала потом,
когда родители расстались и она уехала жить к матери… целая вереница случайных мужчин, не очень-то стеснявшихся присутствия ребенка. Джулия подумала об отношениях ее отца с Деб Ланди. Пожалуй, их можно было назвать нормальными, по уж слишком много в них холодности и отстраненности.
«А Габриель? Наверное, его любовь обжигает, как солнеч¬ные лучи… Если он вообще способен кого-то любить. Секс для него предпочтительнее любви. Возможно, он соединяет одно с другим. Но что хуже: думать, будто секс и есть любовь? Или что одно можно отделить от другого и выбрать секс?»
Джулия стояла под теплымй струями «тропического Лив¬ии», пытаясь привести свои мысли в порядок. «Вдруг я просто недостойна даже частички такой любви, какая была между
Грейс и Ричардом? У них был идеальный брак. Наверное, и между ними возникали разногласия, но они никогда не кри¬чали друг на друга. Даже голоса не повышали. А их любовь… Она ощущалась сразу».
Выйдя из душа, Джулия надела халат Габриеля и закутала белым полотенцем влажные волосы. Правда, халат совершен¬но не пах Габриелем. Стуча шлепанцами, она отправилась и спальню подыскивать себе одежду. В верхнем ящике комо¬ла нашлись вполне подходящие ей носки, белая футболка и трусы с эмблемой Принстона. Затем Джулия отправилась в огромную гардеробную, включила там свет и увидела акку-ратнейшим образом разложенную и развешанную одежду.
Почти все его свитеры и кардиганы были кашемировыми и почти все — от Лоро Пьяна. Обнаружив знакомый темно- зеленый свитер, Джулия очень обрадовалась Она боялась, что
Габриель не станет возиться с химчисткой. Свитеру вернули его прежнее состояние, и он снова пах одеколоном «Арамис» и Габриелем. Значит, Габриель надевал этот свитер.
Джулия уже хотела уйти, как вдруг заметила… те самые фотографии! Габриель не прятал их, а просто засунул в дальний угол, под вешалки с его спортивными куртками и пид¬жаками. Вот эта фотография висела рядом с кроватью. Неж¬ности в ней было куда больше, чем эротики.
«Напрасно он стыдится этого снимка». Джулия сравнила женскую спину на фото со своей. «Надеюсь, что моя не ху же». Джулии вдруг захотелось, чтобы однажды Габриель по смотрел на нее так, как незнакомый мужчина со снимка смо¬трел на незнакомую женщину.
Джулия вернулась в ванную и критически оценила свое отражение в зеркале. Бледная, усталая, с темными кругами под глазами. И глаза не лучше, остекленевшие, а на шее про свечивают вены. Вот они, следствия двухнедельных пережи ваний, плохого сна и скверного отношения к своему желудку. Даже контраст между бледным лицом и темными волосами не спасал положения. Можно было бы прибегнуть к косме тике, но ее здесь не было. Похоже, Рейчел не пожелала снаб¬жать косметикой гостей на одну ночь. И правильно сделала. Джулия оделась и прошла на кухню. Габриель еще не вер нулся. Тогда она запихнула свою грязную одежду в рюкзак и достала из него мобильник. Устроившись на барном стуле, Джулия решила быстренько проверить голосовую почту. Сообщений от Пола было целых пять, а их тон становился все тревожнее. Последнее он отправил, стоя на крыльце ее дома и нажимая кнопку домофона с номером ее квартиры.
«Scheisse!» Она не могла рассказать Полу о том, что про¬изошло, но и игнорировать его послания тоже не могла. Джу лия на скорую руку состряпала извинения и отправила эсэ мэску:
Пол, привет! Сигнала не слышала. Похоже, у меня что-то с домофоном.
Эмерсон отчитал по первое число, но выгонять не собирается (уф!). Придется искать нового руководителя. Этим и занимаюсь, вплотную. Потом поговорим. Спасибо за поддержку. Джулия
Джулия надеялась, что пока такого объяснения Полу хва ¬тит, а потом она придумает еще что- нибудь. Сначала нужно поговорить с Габриелем.
Кажется, вчера Габриель сказал, что вложил в конверт не только ее черный кружевной лифчик, но и ее iPod. Джулия вытащила злополучный конверт. Так и есть! Она достала iPod
и первым делом проверила папку с недавно сделанными за¬грузками. Оказалось, Габриель пополнил ее фонотеку двумя вещами.
Первая была песней, написанной Лориной Маккеннитт. Джулия включила ее и услышала сильный, завораживающий женский голос, поющий знакомые слова из эпилога шекс¬пировской «Бури»:
Но, возвратив свои владенья И дав обидчикам прощенье,
И я не вправе ли сейчас Ждать милосердия от вас?
Итак, я полон упованья,
Что добрые рукоплесканья Моей ладьи ускорят бег.
Я слабый, грешный человек,
Не служат духи мне, как прежде.
И я взываю к вам в надежде,
Что вы услышите мольбу,
Решая здесь мою судьбу .
Она прослушала эту песню дважды, потрясенная словами и музыкой. Когда-то давно Грейс говорила ей, что Габриель способен на сильные чувства и переживания. Потом Джулия сама убедилась в этом, проведя с ним вечер и ночь в яблоне¬вом саду. Тогда он смотрел ей в глаза так, словно она была первой женщиной, которую он увидел.
— А вот и я!
Джулия вскрикнула, по-детски зажав рот ладошкой. У нее за спиной стоял Габриель, держа в одной руке три неболь¬ших бумажных пакета, а в другой — букет фиолетовых ири¬сов. Габриель странно посмотрел на ее iPod и улыбнулся.
Джулия улыбнулась в ответ. Габриель наклонился к ней и поцеловал в обе щеки. Джулия думала, что он поцелует ее в губы, и уже хотела для вида надуться. Но даже от прикос¬новения к щекам между ними проскочила знакомая искра, заставив ее сердце колотиться, как вчера. Джулия густо по¬краснела и опустила глаза.
— Доброе утро, Джулианна. Рад, что ты осталась. Как спала? — заботливо спросил Габриель.
— Сначала плохо. Потом… хорошо.
— Вот и я тоже, — сказал он, кладя пакеты и цветы на барную стойку и бросая выразительные
