быстро превратилась в нечто саркастическое и злобное. Я те¬бе рассказываю все как есть. Не подумай, что пытаюсь оправ-даться. — Габриель осторожно дотронулся до ее закушенной губы. — Ну что ты терзаешь губы? Они у тебя такие красивые.., А за свою грубость я в тот день был очень жестоко наказан, Мне позвонил Скотт и сообщил о смерти Грейс. Он сказал, что она умерла, шепча мое имя, поскольку меня не было ря дом. Он кричал, что я омрачил ей последние минуты жизни.
Джулия порывисто схватила его руку и поцеловала:
— Я тебе очень сочувствую.
Они целовались, перегнувшись через барную стойку, по¬ка у обоих не затекли ноги.
— А я есть хочу, — первой не выдержала Джулия.
— Тебя покормить?
Джулия кивнула. От мыслей о вчерашнем кормлении ей стало жарко.
— Латте или эспрессо? — спросил Габриель, подходя к кофемашине.
— Лучше латте.
— Пока я готовлю кофе, пожалуйста, поставь цветы в во¬ду. В столовой, на буфете, есть хрустальная ваза. Можешь по ставить ирисы на место вчерашних гиацинтов. Выбор цели¬ком за тобой.
Джулия сходила за вазой.
— Ты вчера на ночь слушал музыку. Мне понравилась.
— Классическая музыка успокаивает. Надеюсь, тебе она не помешала.
— Ничуть. А почему ты выбрал ирисы?
— Флер-де-лис, — просто ответил он, ставя перед Джу- лией латте в чаше, как принято в Париже. — И потом, я знаю, что фиолетовый — твой любимый цвет.
— И еще, это мой любимый цветок, — застенчиво при зналась Джулия.
— Мой, между прочим, тоже. Ведь это символ Флорен
ции. У ирисов есть еще одно символическое значение. Специально для тебя, — подмигнул ей Габриель и стал готовить завтрак.
Естественно, Джулия покраснела. Она сразу поняла на мек. В Средние века ирис называли цветком Девы Марии,
символизирующим непорочность. Своим подарком Габриель воздавал должное ее чистоте. Странное поведение для муж¬чины, мечтающего уложить ее в постель не только для совместного сна.
«А может, он действительно считает, что вначале мы должны стать друзьями?»
Джулия унесла цветы и кофе в столовую. Там она села и, потягивая душистый напиток, стала обдумывать, какие слова скажет ему, когда у них начнется разговор.
Вскоре к ней присоединился и Габриель. Он принес завтрак, сервировал стол и сел рядом.
— Buon appetito, — сказал Габриель.
Так вкусно она никогда не ела, разве что в Италии. Фрук¬ты, шоколадный хлеб, ломтики багета, сыр трех сортов: бри, мимолет и горгонзола. Габриель даже украсил тарелки пе¬трушкой и кружочками апельсина.
Потом Габриель поднял свой фужер и подождал, пока Джулия сделает то же самое.
— Это «Беллини», а не «Мимоза». Я решил, он тебе по¬нравится больше.
Они чокнулись, и Джулия сделала маленький глоток из фужера. «У коктейля вкус искрящегося персика», — подума¬ла она. Значительно приятнее, чем апельсиновый сок. Ее лишь удивило, что сегодня Габриель не ограничился мине¬ральной водой.
— Ты в этом очень искусен, — сказала она.
— Искусен в чем?
— В игре под названием «Обольщение через еду». Увере¬на, твои ночные гости с неохотой покидали этот дом.
Габриель почти бросил вилку и вытер губы.
— У меня нет привычки ублажать ночных гостей. Особен¬но такой изысканной едой, как эта. — Он посмотрел на Джу- лию. — Я думал, ты сразу поймешь, что ты особенная и что к тебе я отношусь совсем по-другому. Как видно, ошибся, — тихо добавил он, качая головой.
— Ты сказал, что нам надо поговорить, — напомнила Джулия, торопливо меняя тему.
— Да, надо. — Какое-то время он пристально вглядывал- ся в лицо Джулии. — Мне нужно задать тебе несколько во¬просов, а также кое-что рассказать.
— Попахивает допросом,
— Странная у тебя фантазия, Джулианна. Почему тебя настораживают вопросы? Когда мы впервые встретились, | моя голова плохо соображала. Прости, если тебя удивляет мое желание получить более ясное представление о том, что же тогда произошло. — В тоне Габриеля появился легкий сарказм.
Джулия вонзила вилку в сочную клубничину. Брызнул сок. «Хорошо. Пусть задает вопросы. У меня тоже есть о чем его спросить. Посмотрим, как он воспримет мои вопросы».
— Прежде чем мы начнем, нам нужно условиться об ос новных правилах. Сначала я хотел бы прояснить некоторые моменты прошлого, а потом уже говорить о настоящем или будущем. Согласна?
— Согласна.
— Обещаю, что весь этот разговор останется только меж- ду нами. Надеюсь, ты дашь мне такое же обещание.
— Конечно.
— Хочешь что-нибудь добавить к основным правилам?
— Только то, что мы будем говорить друг другу правду.
— Абсолютно согласен. Скажи, сколько тебе было, когда мы впервые встретились?
— Мы с Рейчел — ровесницы, — уклончиво ответила Джулия, но после сердитого взгляда Габриеля добавила: — Семнадцать.
— Семнадцать?
Габриель выругался сквозь зубы и почти залпом осушил фужер. Джулию его поведение очень удивило и даже насто- рожило.
— А зачем ты приходила ко мне в тот вечер?
— Я пришла вовсе не к тебе. Меня пригласили на обед.
В дверях я столкнулась с Рейчел и Эроном. Оба были напуганы погромом в доме и не хотели оставаться. Я услышала шум на заднем крыльце, вышла и увидела тебя.
Габриель задумался, а затем спросил:
— И ты знала, кто я?
— Знала. Кларки постоянно говорили о тебе.
— То есть ты знала, что я куча дерьма?
— Этого я от них никогда не слышала. Во всяком слу¬чае, в моем присутствии о тебе говорили только хорошее. Даже потом, после того дня.
— А что случилось на следующее утро?
Джулии очень не хотелось отвечать на этот вопрос. Она взялась за пирожное, надеясь, что Габриель не заставит ее отвечать с полным ртом.
— Джулианна, я спрашиваю не ради праздного любопыт¬ства. Я хочу знать, что было утром. У меня очень размытые воспоминания.
Глаза Джулии гневно сверкнули. Она с трудом проглоти- ла кусок пирожного и ответила:
— Действительно? Что ж, позволь тебя просветить. Я про¬снулась перед восходом солнца. Одна. Посреди леса. Решила,
ч го ты меня бросил, и жутко испугалась. Схватила плед и по¬шла прочь. Дороги я не запомнила, к тому же было еще тем¬но. У меня началась истерика. Часа два я бродила сама не знаю где. Каким-то чудом меня вынесло на тропку к дому твоих родителей. А я уже думала, что пропаду в этом лесу. — Даже сейчас, шесть лет спустя, Джулию трясло от воспоминаний.
— Так вот куда ты делась, — прошептал Габриель.
— Что ты там шепчешь?
— Понимаешь, я никуда не исчезал.
