— Хорошо. Кто сказал, что это выступление? — Она поддела вилкой пару кусочков поджаренного мяса и отправила в рот. — Взгляни на меня. Я сижу здесь и беседую с моим покойным учителем. И половина ресторана беспокоится об этом.
Я огляделся. Молли притягивала косые взгляды, так и есть.
— Да, но здесь почти никого нет.
Она неожиданно рассмеялась.
— Теперь я чувствую себя лучше. — Она приложила чашку горячего шоколада к губам и просто держала так, струйки пара завивались вокруг её голубых глаз. — Итак. Ты, наконец, был во мне. Я чувствую, что должна предложить тебе закурить.
Я задохнулся и прочистил своё горло.
— Гм. Это совсем не то, малышка.
— Конечно, нет, — сказала она с раздражением в голосе. — Никогда и не было. Не для тебя.
Я потёр затылок.
— Молли. Когда я встретил тебя...
— Я была ребёнком, который не нуждался в лифчике, — сказала она.
— Речь и о твоём отце тоже, — сказал я. — Майкл...
— Дядя, которого у тебя никогда не было, — сказала она, голосом спокойным, но чётким. — Ты всегда искал его одобрения. Потому что он хороший человек, и он одобрял тебя, ты не мог позволить себе ошибиться.
Я нахмурился.
— Я никогда не говорил этого, — сказал я.
Она посмотрела на меня сквозь клубы пара и сказала:
— Но это всё равно, правда. Я полагаю, это сработало в то время, когда мне было около семнадцати. Ты боялся, что если тронешь меня, то потеряешь его расположение. Что это превратило бы тебя в какое-то подобие монстра.
— Я боялся, что потеряю уважение к себе, — ответил я. — И я не монстр. Всего лишь мудак.
— Когда я была ребёнком, — сказал она, продолжая говорить тихо, — ты был прав. Но сейчас я в середине своего двадцатилетия, Гарри. Я не ребёнок.
— Не напоминай...
Я сделал паузу. Потом сказал:
— Я собирался пошутить в стариковском духе. — Я опустил глаза на нематериального себя. — Но, учитывая все обстоятельства...
Она фыркнула с достаточной силой, чтобы поднять пар. И принялась медленно пить горячий шоколад.
— Маленькая неувязочка. Если бы ты был всё ещё жив.
— Да, было бы веселее, — сказал я.
— Ты не остался смотреть в одиночестве, как вся его семья стареет и умирает, Гарри, — сказала она беззлобно. — Не только мои родители. Мои братья и сёстры. Все они. Я начну получать знаки уважения со стороны других чародеев примерно в то же самое время, как Хоуп и маленький Гарри будут умирать от старости.
— Может быть, тебе повезёт, и кто-нибудь убьёт тебя первой.
Она пожала плечами.
— Леа делала для этого всё, что могла. Что будет, то будет. Пока есть причины для этого, смерть не будет меня беспокоить.
Меня била дрожь от её ледяного тона.
— За исключением смертельного конца?
— Все мы смертны, Гарри, — сказала она. — Так что, бесполезно скулить об этом.
Я сделал паузу и сказал:
— Вот где ты говоришь о том, что ты сделаешь со своей жизнью — это действительно важно.
Она засмеялась, откинув голову. Это выглядело теплым и естественным. Только её глаза были слишком широки, а её улыбка выглядела натянутой.
— Да. Точно. — Она покачала головой и пристально посмотрела на меня. — Это то, что тебе всегда нравилось? Вот так вот швыряться огнём?
Я моргал и пытался заставить крутиться шестёренки в моей голове. У меня не получалось это сделать так же хорошо, как это делала она. Кто-то жестокий или непредубеждённый мог бы отметить, что это могло быть потому, что у Молли вышеуказанные механизмы были хорошо смазаны.
— Гм. О, вернёмся к борьбе с парнями-Фоморами?
— Это были не Фоморы, — поправила меня Молли. — Это были люди, которых Фоморы обратили. Они призванные...
— Водолазки, — сказал я.
Она изогнула бровь.
— Ты и Мёрфи, вы оба. Нет, они известны как слуги. Фоморы пакостят кругом, используя их. Им дали дополнительные способности. Жабры, супер мускулатура, органы для гидролокации, глаза, способные видеть в темноте...
Я присвистнул.
— Все виды развлечений.
Она кивнула.
— Их останки превращаются в желе, когда они умирают. Полиция называет их переходным видом.
Я кивнул и попытался поддержать разговор случайным предположением:
— Многие из них умирают здесь?
— Это Чикаго, — сказал она. — Здесь всегда кто-то умирает. И ты должен увидеть, что эти... эти животные делают, Гарри. Они вытаскивают людей прямо из их постелей. Захватывают детей, ожидающих школьный автобус. Они пытали людей до смерти ради развлечения.
Пока она говорила, спокойствие стало постепенно покидать её голос. Это не было драматично. Просто изменилась интонация в голосе, вдохи между фразами стали более резкими.
— Ты не можешь стоять в стороне, ничего не делая, — сказал я, кивая.
— Нет, — сказала она. — Если ты попытаешься, они придут, и будут вопить рядом с тобой, мешая твоей спячке. Так что...
— Так что?
Молли молчала. Я не давил. Пять минут прошло прежде, чем она закрыла глаза и прошептала:
— Это просто. Это не должно быть так просто.
Технически, у меня больше не было сердца. Оно не могло сжиматься. Оно не могло разбиться.
Как бы то ни было, я чувствовал всё это.
— Первый заплатил полицейскому. Золотые монеты. Он стоял там с маленькой девочкой в спортивной сумке и заплатил полицейскому, чтобы тот смотрел в сторону. — Она сглотнула. — Боже, если бы я могла походить на тебя. Иметь огромную силу для выплёскивания. Как вода из гидранта. Но я получила только водяной пистолетик. Даже не Супер Вымачиватель. Только маленький водяной пистолетик.
Она открыла глаза и встретила мой взгляд.
— Но этого было достаточно. Они даже не знали, что я была там.
— Молли, — спросил я осторожно, — что ты сделала?
— Иллюзию. Одну простую иллюзию. Я сделала так, чтобы мешок золота выглядел, как пистолет. Полицейский поднял своё оружие и выстрелил в него. Но слуге удалось прожить достаточное время, чтобы умудриться сломать копу шею. — Она подняла вверх пару пальцев. — Двое по цене одного. Из-за одной маленькой иллюзии.
Я сглотнул. Я не мог говорить.
Её голос медленно набирал силу.
— Были и другие, подобные этому. Я имею в виду, Боже, они делают это простым. Вам просто нужно
