– Ничего не знаю. Ставок нет. Разговор окончен. – Он швырнул бумаги на стол.
– Ну, Степан Михайлович, – взмолился я, – не могу я обратно. Куда же я без практики…
– Разговор окончен! – Замначальника кряхтя поднялся из-за стола и распахнул дверь, указывая мне на выход.
Ночевать я отправился в КМДМ – Калининградский Межрейсовый Дом Моряка, скучную панельную девятиэтажку на окраине. Старшекурсники меня научили – если будут проблемы с жильем, нужно ехать в КМДМ и разыскать там Семенова Николая, он все устроит.
Изнутри Дом Моряка напоминал наше студенческое общежитие на Малой Охте. Такие же длинные сумеречные коридоры, щербатый паркет и запах жареной картошки. В конце коридора располагалась общая кухня, в первую очередь я заглянул туда. На кухне у плиты стоял человек в синем форменном кителе на голое тело. Он помешивал шкворчащую в сковороде картошку и напевал «Траву у дома». Когда в него попадали брызги кипящего масла, он, не нарушая рифмы и мелодии, вставлял слова, которых в песне не было и быть не могло.
– Семенов? – переспросил он, когда я сказал, кого ищу. – Николай? Кажется, был такой.
– А где он теперь?
– Бог его знает, может, в рейсе, может, еще где.
Заметив мой расстроенный вид, он спросил:
– Кореш твой, что ли?
– Вроде того, – ответил я. – Пожить у него собирался, пока на пароход оформляюсь.
– Что за пароход?
– «Эклиптика», СРТМ. С документами заминка вышла, – начал объяснять я.
– Картошку будешь? – прервал он меня.
– Буду, – мгновенно ответил за меня желудок, я с утра ничего не ел, прямо с поезда помчался в управление, целый день просидел под дверями кабинета замначальника, боясь отойти на минуту.
В прокуренной комнате с металлическими кроватями вдоль стен, за застеленным газетами столом сидело четыре человека.
– О, Рустам! Картошка! Наконец-то! – раздались возгласы.
– Подвиньтесь-ка! – скомандовал человек в кителе, оказавшийся Рустамом. – Посадите парня.
Стульев не хватало. Двое сидели просто на кровати, они пододвинулись и освободили мне место.
– Тебя как зовут-то? – спросил Рустам. – Константин? Отлично, Константин! Давай, не тушуйся, все свои. – Он представил товарищей. – Анатолий Степанович, Валера, Сергей, Григорий. Ну а я – Рустам.
Люди за столом смотрели на меня изучающе. Вроде приветливо, но слишком пристально. Может, решили, что я собираюсь тут поселиться?
На всякий случай решил объяснить ситуацию:
– Приехал из Питера на практику, в рейс. А бумаги в управлении застряли. Только завтра оформят.
– А что за рейс? – спросил Анатолий Степанович, он был самый старший в этой компании, лет под шестьдесят, седой, но еще крепкий.
– СРТМ «Эклиптика». Знаете?
– Нет, – покачал головой Анатолий Степанович. – Но теперь будем знать, – сказал он и вручил мне в одну руку вилку, в другую стакан с водкой.
– За знакомство!
Чокнулись, выпили и принялись за картошку. Анатолий Степанович сидел напротив, я поймал на себе его взгляд.
– «Эклиптика», – произнес Анатолий Степанович, будто про себя. – Хорошее название. Ты ешь, парень, не отвлекайся. Рустик, – он повернулся к Рустаму, – пока тебя не было, Григорий начал рассказывать, как домой съездил.
– Мм! – протянул Рустам. – Давай, Грицько, выкладывай!
Григорий сидел спиной к окну, подперев голову рукой, и курил. До меня дошло, что картошку уплетал практически я один, в одиночку мгновенно прикончил полсковородки. Остальные съели совсем чуть-чуть. «Неудобно получилось», – подумал я, отложил вилку и начал слушать Григория.
– Та шо рассказывать, – меланхолично вздохнул он. Судя по говору, он был с Украины или с юга России, из мест, где с такого вздоха принято начинать любую историю – и грустную и веселую. – Приехал домой. Там все нормально. Дочка в седьмой класс пошла, учится хорошо. Хлопцы к ней уже ходить начали. В дверь такой звонит: «Настю можно?». Шея цыплячья, уши торчат – Настю ему давай. – Григорий шумно почесал щетину. – Жена на заводе в смену – сутки через трое. У тещи давление. В общем, говорю же, нормально. Только маета какая-то, – он снова вздохнул. – Раньше как было – три недели между рейсами, как один день, даже подумать не успеешь. Налил-выпил, в море. Тут даже выпить по-человечески не мог. Не принимает душа, хоть ты что. Маета. Жена какая-то задумчивая стала, сидит, смотрит в одну точку и молчит. Я подойду, сяду рядом. Сидим так и молчим.
– А моя вот не усидела! – воскликнул Валера, длинный парень в очках. – В прошлом году замуж выскочила за товароведа. Маленький такой, плюгавый, слюной брызжет. Смотреть противно. Зато, говорит, всегда под боком. Хватит, говорит, с меня мореманов.
– Дура! – отозвался Рустам. – Товароведа посадить могут. Будет ей под боком – в Магадане или Воркуте. Замучается передачи слать.
– Видать, для них лучше уж в Магадане!
