– Тема пошла заупокойная! – недовольно сказал Анатолий Степанович. – Давайте-ка выпьем и о чем- нибудь другом поговорим!
Все послушно выпили.
– Сегодня продавщицу видел в магазине, – Сергей занюхал водку куском хлеба. – Тут рядом совсем, в продуктовом. Глазищи – во! – он растопырил две пятерни. – Огромные, голубые, хоть с головой ныряй! Я подумал, вот на такой жениться надо было. Увидел – и женись сразу, не раздумывая. Пусть она потом дурой окажется, или стервой – плевать! – Валера скептически фыркнул, собирался что-то сказать, но Сергей поднял палец. – Обосную. Даже если она дура или стерва – это можно поправить, а если нельзя, все равно: такие глазищи у тебя в роду останутся. Дети, внуки и правнуки тебе, кобелю, за них спасибо скажут. У всех девчонок с такими глазами от женихов отбоя не будет, выбирай любого! А то, что прабабка дурой была – кому какое дело. Мало ли дур! Я вон и сам дурак. Восемьдесят кило змеиного яда – это моя Танюха. Много пользы от этого внукам и правнукам? Зато умная, дальше некуда.
– Я один раз тоже видел глазастую, – вступил в разговор Рустам, – в Лас-Пальмасе. Правда, она мулатка была. Там еще хлеще, глаза у нее были не просто огромные – разноцветные. И зеленые, и голубые, и даже желтые, и еще черт-те какие – вот ей-богу! Переливаются, как цветомузыка на дискотеке. Нечеловеческие глаза! Что характерно, тоже продавщицей работает! Правда, в шмоточном магазине, я зашел туда, майки мне племянники заказали с рисунками, стою, копаюсь в этом барахле, она подходит, мол, чего ищете, ресницами полуметровыми хлоп-хлоп. И улыбается. На зубах у нее золотые фиксы – и на каждой что-то нарисовано. Ну, это мода такая у тамошних мулатов. Я как стоял, так и застыл. Ноги отнялись, язык отнялся. Бери все, думаю! Все деньги забери, меня самого забери. Рабом твоим буду, собакой твоей. Такая женщина! – Рустам закатил глаза.
– Майки-то купил? – спросил Валера.
– Чего? – не понял Рустам.
– Ну ты же майки искал для племянников.
– А! Нет, майки там дорогие были.
Я почувствовал, что засыпаю. Дали о себе знать выпитая на голодный желудок водка, наспех съеденная картошка, волнения и усталость сумасшедшего дня. Голова стала чугунной, пару раз я клюнул носом.
– Эй, на «Эклиптике»! – пробасил Анатолий Степанович. – Умаялся, корешок. Ты ложись, койка свободная.
– Валяй, не стесняйся, – соседи подвинулись, освобождая мне место.
Поколебавшись секунду, я скинул ботинки и залез на кровать. Совсем укладываться не собирался, только вытянуть гудевшие от усталости ноги, хотелось еще послушать разговор.
– Спать не буду! – объявил я.
– Пароход-то твой когда отходит? – спросил Валера.
– Через три дня.
– Не дрейфь, не проспишь!
– Родом откуда, питерский? – поинтересовался Григорий.
– Нет, в Питере учусь, а сам из Илимска, Иркутская область.
– О, почти земляки! – воскликнул Григорий.
– А вы откуда?
– Из Краснодара! – он улыбнулся.
– Спи, моряк! Все будет нормально. «Эклиптика» твоя без тебя не уйдет, – сказал Анатолий Степанович.
– И без тебя не придет, – добавил Григорий.«Без меня не уйдет – это хорошо», – подумал я. На душе стало спокойно – такой человек, как Анатолий Степанович, зря говорить не станет. Как он сказал, так тому и быть. Без меня не придет – тоже хорошо, наверное, это такое морское пожелание. Надо запомнить.
«Главное – не заснуть» – подумал я и мгновенно уснул.
Когда замначальника управления рыбразведки увидел меня в своем кабинете на следующий день, то скривился, как от зубной боли.
– Опять ты?
– Степан Михайлович, – начал я осторожно. – СРТМ «Эклиптика»…
– Что «Эклиптика»?
– Я слышал, собирается в рейс. Можно мне туда практикантом?
– Ставок нет.
– Я в рыбцеху работать буду. Стенгазету делать. Я рисовать умею, у меня почерк хороший… Пером плакатным могу.
– Послушайте, молодой человек, – на лбу замначальника выступили крупные капли пота. – Вы русский язык понимаете?
– Понимаю, – быстро сказал я. – Могу заметки писать в газету пароходства.
– Кто вас сюда прислал?
– Ленинградский гидрометеорологический институт. Вот направление, – я снова извлек свою бумагу. – Подпись, печать, все как положено. Пожалуйста, можете сами убедиться.