царил открытый хаос.
- Земляне не согласятся на мир! - крикнул, теряя невозмутимость съёнунк. - Поймите, они сейчас могут нас добить, да - и в то же время они уязвимы, как никогда! Мы должны пойти их путём и подготовиться к сопротивлению! У нас ещё есть время, и... - но сторка перекрыл злой и испуганный вой джаго.
- Довольно!
- Мир!
- Сторкад не примет мира от победителя-врага! - покраснев особенно резко при бледной коже, выкрикнул Кен Ло Сиад токк Сиад апМид Сиад. - Вы трусы! Ничтожества! Предатели!
- Безумный фанатик! - провизжал руководитель джаго. - Я доложу на Джагган о том, что...
- Замолчи, ошибка природы! - взорвался один из младших сторкадских офицеров. - Всю войну вы путались у нас под ногами и плели заговоры со всеми, кто не брезговал протянуть вам руку! Но земляне разве что плюнут в вашу лапу! Сторкад не примет мира! Старшие братья, не молчите! - он повернулся к остальным делегатам, и Кен Ло Сиад токк Сиад апМид Сиад прокричал ещё отчаянней младшего, выкидывая руку в яростном жесте:
- Не примем мира! Сила с нами, мужи Сторкада!..
...Но сила уже была не с ними...
17. КРОВЬ - НЕ ВОДА .
Защитники Серого Перевала сопротивлялись с отчаянной отвагой. Отряды подростков и детей вместе с женщинами удерживали на северо-восточных склонах в сотни раз превосходящие их по силам партизанские бригады сейри во главе с землянами-командирами - воодушевляемые вековой ненавистью к жестоким поработителям, сейри рвались вперёд безудержно, не считаясь с гигантскими потерями, но не могли пробиться через укрепления, ставшие местом гибели десятков тысяч аборигенов и сотен сторков. Остатки регулярных войск и взрослые ополченцы-мужчины сражались на юге, удерживая натиск частей земного десанта, возглавлявшегося страшной легендой Арк-Сейора - беглым рабом Борисом Рокотовым, 'Железной Смертью', пятнадцать лет наводившим ужас на всю планету во главе целой армии из таких же беглецов и диких сейри, а ныне - генерал-майором Объединённых Вооружённых Сил Земли Борисом Антоновичем Рокотовым, командиром 4-й дивизии сверхтяжёлых танков.
И когда настал момент, в который стало ясно, что землян удержать не удастся - с перевалов скатилась навстречу атакующим укрепления штурмовым группам стальная, изливающая огонь лавина сторкадских танков - последний резерв командующего обороной последнего оплота Сторкада на планете фантора Сэило Свэки кен ло Свэки апСвэки. Фантор сам возглавил атаку, подняв на командной машине тяжёлое знамя Сторкада с девизом своего рода -
Смешавшиеся земляне откатились по склонам вниз, оставляя сотни трупов. Но на равнине навстречу сторкадскому танковому клину пошла, сплошной стеной колеблясь в зыбком жарком мареве испарений, 4-я дивизия. И над головным 120-тонным чудовищем-'кирасиром' билось в поднятом армадами сыром горячем ветре алое с золотой свастикой знамя Земли, наискось перечёркнутое личным девизом Рокотова, выбранным им во время недавнего получения дворянства 'за свершения, превышающие обыденный человеческий долг' -
К вечеру того дня во встречном сражении - всего лишь одном из сотен подобных, что произошли за эту войну - сторки были разбиты. Среди разорванных, выгоревших, перевёрнутых, вывернутых наизнанку жуткими цветками металла сторкадских и земных машин Рокотов и кен ло Свэки встретились лицом к лицу...
- Лучше бы ты не выводил нас тогда к нашим, - сказал фантор. Его лицо - в грязных разводах и лопнувших пузырях ожогов - было усталым и злым. Но Рокотов узнал бы его, даже если бы ему не сообщили заранее, кто командует обороной. - Лучше бы вы дали сейри нас убить - и меня, и сестру.
- Висанти жива? - спросил Рокотов, снимая наконец купол шлема - промятый и обгорелый. Сторк покачал головой:
- Нет. Три года назад погибла вместе со своим госпиталем на орбите Арк-Тарона.
Рокотов наклонил голову. Помолчал.
- Будь проклято ваше безумие и трусость наших союзников, - сказал сторк горько. - Прекрати истребление, мой спаситель и враг. Наш гарнизон капитулирует... при условии сохранить жизнь тем, кто не может защищать себя.
- Пустые слова, - ответил Рокотов устало. - Мы никогда не убиваем женщин и детей. И не делаем из них рабов, Сэило. Тебе ли не знать этого. Земля не будет мстить. Никому.
Сторк сел в горячую грязь у разорванной гусеницы машины, рядом с которой стоял - и спрятал лицо в ладонях.
Три месяца боёв за Арк- Сейор закончились...
...Не подчиняясь решению о сдаче, ещё бились в горных фортах-гнёздах несгибаемые профессионалы войны, чьи роды никогда не складывали оружия перед врагом - 'и не с нас начнётся трусость!' Ещё отчаянно сражались на перевале отряды мальчишек-ополченцев - 'не будет стыдно за нас павшим отцам!'
И земляне отступили от перевала, уводя сейри. И не стали разрушать запасной космодром в одной из долин, хотя легко могли это сделать...
В штабном кунге 4-й дивизии был полупритушен свет полевого автономного фонаря. Вокруг, за бронированными тонкими стенами, слышался неумолкающий даже в ночи шум - шум множества людей и техники, шум лагеря победителей.
Мужчина познакомился с женщиной только сегодня. На далёкой Надежде, где женщина была беженкой, у неё остались в семье подруги две маленькие дочки и сын постарше - от разных мужчин. Был когда-то и муж - когда-то, почти в начале войны, и недолго. Недолго - потому что погиб. Женщина была офицером, майором с орбитального госпиталя, и тут организовывала отправку раненых.
Мужчиной был генерал-майор Борис Рокотов. У него в джунглях, в земном селении, тоже были дочь и сын, но их мать-англичанка уже давно погибла в схватке с карателями сторков и была похоронена за окраиной селения.
Они увиделись с этой женщиной, которую звали Лада, когда она пришла на приём по делам. Недолго говорили - о делах. И, когда окончился очередной длинный, суматошный и хлопотливый день, без особых рассуждений, понимая друг друга с полувзгляда, встретились снова и пришли в штабной кунг генерал-майора. Только затем, зачем в таких случаях приходят мужчина и женщина - не больше, не меньше. Без высоких или мерзких слов, без рефлексий - просто пришли.
И вот теперь...
... - Странно, - буркнул Борис, переваливаясь на спину. В голосе его было смущение и раздражение. - Не получается ничего.
- Ну тогда подожди, - спокойно, без насмешки, ответила Лада. - Полежи просто. У мужчин это бывает.
- Ну, у меня как бы раньше... - начал Борис и вдруг хмыкнул: - А ты что, родом с Китежа?
- Да, - майор удивлённо приподнялась на локтях. - А откуда ты взял?
- А вот, - рука мужчины коснулась ожерелья, которое лежало выше женской груди - на коричневом потёртом кожаном ремешке скалился набор больших клыков. - Это маха, да?
- Точно, - кивнул женщина и усмехнулась. - Врать не буду, сама не стреляла... Брат. У меня был старший брат, его как тебя звали, Борька... Ну, вообще-то их два было - старших... Но я про Борьку. Они с другом как раз в тот день, когда Чужие нас атаковали - знаешь, наверное, это было первое нападение в той войне - ездили охотиться. И он привёз эти клычищи. Бросил их в стол, а дальше...
- А дальше? - тихо спросил Борис. Он не сводил глаз с женщины. Та снова усмехнулась - недобро:
- А дальше они обороняли посёлок. Витька... это был Борькин друг... он потом всё рассказал. Они из посёлка спаслись, а потом напали втроём на врага - Борька, Витька и Олег, дворянин один наш... У них даже получилось. Только когда они уходили, на них напали с воздуха. И схватили всех троих. Витька сумел убежать, когда наши бомбили корабли Чужих. А Борьку и Олега - их увезли. Мы потом искали. И просто искали, и среди пленных, тогда ещё пленных разменивали. Ни-ко-го... В те времена женщин ещё не очень охотно брали служить, но я дождалась, когда исполнится четырнадцать, и пробилась на курсы. Я даже сама не понимала, веришь ли, как я, оказывается, Борьку любила... дурака такого... братца...
- Ладка, - странным голосом сказал Борис. - А ты... ты меня СОВСЕМ не помнишь?
Женщина села. Вгляделась в лицо мужчины. И поднесла руки к щекам. Молча и медленно, как будто руки стали очень тяжёлыми.
- То-то и оно-то, - спокойно продолжал Борис. - Природу - её... не обманешь.
И вдруг тяжело задохнулся и спрятал лицо в сгиб руки.
- Мама, - тяжело выговорил он, кривя губы. - Мама жива?
- Никого нет, кроме меня... и тебя, - ответила Лада. И порывисто обняла брата...
... - Ты вернёшься на Китеж? - Лада Рокотова, закутавшись в армейское одеяло, смотрела, как брат наливает в кружки чай. Не было больше майора медслужбы, офицера - была младшая сестра, чудом встретившая последнее на этом свете близкое существо - брата... - Я когда выйду в оставку, то полечу туда. Детей в охапку - и туда. Сразу - туда. Пусть там хоть пепелище на месте нашего посёлка. Пусть хоть сперва в шалаше жить... Борь, ты вернёшься?
Генерал-майор протянул ей кружку. Взял свою в руки, покатал в ладонях. И медленно ответил:
- Я прожил на этой планете почти двадцать лет. Почти две трети своей жизни. Я двадцать лет воевал здесь. Знаешь, как было страшно, как было безнадёжно по ночам в горных джунглях, когда с их вертолётов нам кричали об очередной павшей планете, об очередном поражении
